Карибский брак - стр. 29

Он рассмеялся.

– Из вас получилась бы способная деловая женщина.

Но такого понятия в мире не существовало – разве что речь шла о взаимовыгодном заключении брака.

– Я буду хорошей женой, – заверила я его, – потому что вы не будете обязаны любить меня.

Мы с Аделью и Жестиной в такой спешке шили мне подвенечное платье, что наши пальцы были в крови.

– Возможно, тебе это пригодится в первую брачную ночь, – сказала Адель.

Она объяснила, что у женщины течет кровь, когда она в первый раз ложится в постель с мужем, и это естественно, потому что брак – кровавый союз. До нашей свадьбы оставалось несколько недель. Адель рассказала мне кое-что из того, что происходит между мужчиной и женщиной; кое-что я поняла и сама, наблюдая за дикими ослами и слушая шепот пиратских жен.

– Ты полагаешь, что он будет как осел? – смеялась Жестина. – Зачем тогда выходить замуж за мужчину?

Они обе считали, что я зря согласилась выполнить просьбу отца, но я не обращала внимания на их мнения и предупреждения.

– Она не хочет говорить о любви, – усмехнулась Жестина. – Она хочет выйти замуж за осла.

– Да нет, просто за мужчину, который поможет отцу в его делах.

– Ну что ж, может, она и права, раз в этом браке нет речи о любви, – пожала плечами Адель.

Муж, в конце концов, – просто партнер. С какой стати мне желать чего-то большего?

Жестина, наверное, хотела бы быть на моей свадьбе, но мама дала понять, что на церемонии могут присутствовать только люди нашей веры. Священник должен был благословлять нас в том самом месте, где отпевали жену месье Пети. Обычно в синагоге было полутемно, но когда солнце пробивалось сквозь окна, она вся начинала сверкать. Мама была довольна, что я выхожу за месье Пети, и потому отдала мне свою свадебную фату – единственное, что она вывезла с Сан-Доминго, помимо украшений.

– Ты все-таки не такая дурочка, как я думала, – сказала она.

Это, очевидно, следовало понимать как комплимент.

– Мужа надо выбирать головой, – она постучала по лбу, – а не сердцем. Любовь не принесет тебе счастья.

Ее одобрение заставило меня сомневаться в правильности моего решения. Когда она одобряла что-либо, в этом, как правило, не было ничего хорошего. Но отступать было поздно. Я дала отцу слово.

В день свадьбы я попросила поставить на алтарь вазу с ветвями делоникса в память о первой мадам Пети. Ее муж должен был теперь стать моим мужем. Он был красив, хмур и выглядел слишком старым рядом со мной. Мальчики во время церемонии приняли торжественный вид и вели себя тихо, Ханна не пискнула ни разу. Все говорили, что она исключительно спокойный и благодушный ребенок. Брачный договор на роскошно оформленной бумаге в рамке из золотых листьев был подписан еще накануне. Бракосочетание проходило быстро: в тесной переполненной синагоге было жарко. Мама светилась гордостью, я из-за этого нервничала; вся процедура вызывала у меня упадок сил. Падать в обморок я не собиралась, но сердце билось так громко, что, кроме него, я ничего не слышала. Я сосредоточила внимание на вазе с розовыми цветами, стоявшей рядом с делониксом. Их принесла Жестина, знавшая, что бугенвиллея мой любимый цветок. Наконец все было позади. Я стала замужней женщиной.