Карфаген должен быть разрушен - стр. 8

Краснорожий щелкнул плетью.

– Триста, раз.

– Даю триста пять! – крикнул кто-то из толпы.

– Триста пять, раз, – произнес краснорожий, ударяя плетью. – Два, триста пять. Триста пять, три. Забирай Геркулеса.

Покупатель вышел из толпы и, держа в руках монету, произнес:

– Я заявляю, что этот эпирец по праву квиритов принадлежит мне и что я его купил этой монетой и этими весами.

Он постучал монетой по протянутым ему весам и отсчитал деньги. Краснорожий сгреб их и бросил в небольшой деревянный бочонок.

Подойдя к двум прижавшимся друг к другу рабам, бородачу лет пятидесяти и подростку лет пятнадцати, краснорожий ткнул плетью старшего.

– Это учитель. Голова его набита всякой премудростью грекулов[10]. Может читать, писать, считать; стихи сыплются из него, как из решета. И цена этому мудрецу – две тысячи сестерциев.

– Ого! – послышалось из толпы. – За старца-то две тысячи!

– Какой же он старец, Тит? – возразил краснорожий. – Он слышит и так же прекрасно видит, а зубы… Поднимись, взгляни сам.

Тот, кого назвали Титом, вскочил на помост и, подбежав к бородачу, привычным движением схватил его за подбородок.

– Зубы на месте, – подтвердил он, – но просишь много.

– Учителя теперь в цене танцовщиц идут, – заявил краснорожий. – Это раньше они дешевле цирюльника стоили. Ведь каждому хочется, чтобы его дети по-гречески лопотали.

С этими словами он щелкнул плетью.

– Две тысячи, раз!

Толпа молчала.

– Две тысячи, два!

– Беру я его! – выкрикнул Тит.

– Две тысячи, три! Уводи. Я запишу его на счет твоего господина Катона.

Когда Тит подошел к бородачу, тот еще крепче прижался к мальчику.

– Он у тебя строптивый, – протянул Тит. – А ты о пороке не объявил.

– Какой там строптивый! Просто еще неученый.

Краснорожий поднял плеть, и бородач отскочил, видимо опасаясь, что достанется и мальчику.

– Прощай, Андриск! – простонал он, спускаясь вслед за покупателем с помоста.

– Прощай, отец! – проговорил мальчик дрогнувшим голосом.

– А этот юнец, – краснорожий ткнул плетью в сторону Андриска, – взгляните, внук самого Пирра.

Толпа отозвалась на шутку одобрительным хохотом. Имя Пирра было известно каждому. Этот эпирский царь дважды побеждал римское войско и дошел до двадцатого милевого столба[11]. Но бледный подросток с дрожащими губами менее всего походил на родственника великого воителя. И цена ему не царская – двести сестерциев.

Отойдя к краю помоста, краснорожий щелкнул плетью.

– Раз, двести. Два, двести.

– Беру! – послышалось из толпы.

– Три, двести! Забирай внука Пирра. Он находка для твоей мастерской.

В толпе захохотали. Закрыв лицо руками, Андриск спускался с помоста.