Карьера мятежника - стр. 15
Пуля зацепила мой бок, с визгом срикошетила в сторону, но удар оказался достаточно сильным, чтобы меня мотнуло. Сильная рука ухватила меня за локоть, и оглянувшись, я обнаружил невозмутимого Дю-Жхе.
– Спасибо, – выдавил я, и побежал дальше.
Передо мной выросли две фигуры в таком же, как у нас, снаряжении, но не из моих.
– Стоять! – гаркнула одна из них, но я уже врезался в нее, сбил наземь, не давая сориентироваться.
Со вторым противником разобрался ферини, и судя по задушенному писку, быстро и гуманно.
Наши соратники не успели расположиться как следует, и мы врезались в их рыхлые позиции, как стальной шарик в ломоть масла. Стрельба затихла, все сообразили, что палить в таком месиве себе дороже, непонятно кого свалишь, чужака или своего, и вообще все тут немного свои.
Нас пытались задержать врукопашную, без особого энтузиазма, так по обязанности.
Краем глаза я увидел, как отпрыгнул в сторону здоровенный боец, освобождая дорогу парочке веша, которые держались вместе, как всегда. Какой-то ретивый десятник попытался загородить путь Юнессе, и тут же пожалел об этом, поскольку отхватил роскошный удар прикладом по шлему, после которого рухнул без сознания.
Вокруг оказались стволы, над нами зашумели кроны.
– Давай! За мной! – крикнул я, оглядываясь, и тут передо мной обнаружился Шадир.
Выглядел он мрачным и усталым, глаза под забралом решительно блестели.
– Стой, бунтовщик! – рявкнул он это грозно, даже злобно, а потом неожиданно подмигнул.
Все ясно, командир манипула должен показать, что сделал все для выполнения приказа. Значит придется его слегка помять, без членовредительства, но с эффектами, чтобы ему поверил даже Геррат.
Я и не подумал останавливаться.
Причинить вред тому, кто в бронезащите, непростая задача, если не расстрелять его, конечно. Но я не зря починил и подогнал не один комплект снаряжения, и я хорошо узнал, куда и как надо бить, чтобы тому, кто внутри, пришлось несладко.
Я увернулся от выпада Шадира, и врезал ему туда, где у людей находится печень. Защищающие бок пластины сейчас зайдут друг за друга, и как минимум порвут кожу, а при удаче могут и синяк оставить.
Трибун сердито охнул, глаза его расширились.
Мне прилетело всерьез, так, что голова моя внутри загудела, словно колокол.
– Так надо, извини, – пропыхтел я, и ударил по забралу снизу, круша его и превращая в крошево: на такую нагрузку прозрачный материал не рассчитан, и рассыпается с неожиданной легкостью.
Шадир отшатнулся, рефлекторно вскинул руки к лицу.
Я же отбросил его в сторону и побежал дальше.
По лицу хлестнула ветка, под ногами зачавкал сырой мох, зеленовато-лиловый, точно жабья шкура. Нос пощекотали запахи гнили, листвы, древесины, грибов и цветов – аромат брианских джунглей, надоевших мне за время этой дурацкой войны хуже горькой редьки.