Карельский блицкриг - стр. 5
Громогласов перелистнул еще несколько страниц допросов и вздохнул. Имевшегося в деле материала не хватало, чтобы сделать из комдива «японского» шпиона или пустить по ленинградским и псковским делам о военных заговорах. Начавший расследование следователь вел дело исключительно по шаблону. Сделав главную ставку на то, что сумеет сломать подследственного, он вовремя не стал собирать на него дополнительный компромат, и вот результат.
«Сто чертей ему в печенку. Понабрали черт-те знает кого из всякого там Крыжополя, вот и результат», – зло подумал старший майор в адрес этого неумехи, чью плохую работу ему предстояло разгребать. Сам он, правда, был родом из Волочка и москвичом стал чуть более пяти лет назад, но это не мешало ему всей душой не любить «лимитчиков», понаехавших в столицы.
– В отношении комдива Рокоссовского просил разобраться нарком Тимошенко, – подал голос молчавший все это время военюрист.
– И что? Я таких указаний от товарища Берии не получал, – негодующе заметил чекист, развернувшись в его сторону на стуле. Он хотел повернуть голову, но из-за жесткого ворота мундира вынужден был повернуть все тело. Майор ожидал, что очкарик вступит с ним в перепалку, но этого не произошло.
– Я только посчитал должным проинформировать вас об этом, товарищ старший майор, – абсолютно нейтральным голосом сказал военюрист.
«Паразит, специально сказал это при свидетелях…» – понял Громогласов, и, словно подтверждая его опасения, в дело вступил Пикин из наркомата контроля. Сидевший там нарком Мехлис не особенно жаловал чекистов Ежова.
– Есть мнение направить это дело на дорасследование с заменой следователя и постановкой на контроль, – предложил Пикин, и очкарик тут же кивнул головой в знак согласия.
– Это будет уже двенадцатое дело… – многозначительно произнес Громогласов, пытаясь привести в чувство слишком далеко зашедших правдолюбцев. Передача дела на новое расследование после специальной директивы наркома о запрещении применения физического воздействия к арестованным с ограниченным сроком следствия в большей степени означала прекращение дела.
Голос чекиста и его воинственная поза возымели действие. Пикин с остальными членами комиссии несколько смутились, поняв, что может произойти перерасход отпущенного лимита, но военюрист моментально нашел лазейку.
– Хорошо. Давайте напишем протокол разногласий, где каждая из сторон выскажет свое мнение и подкрепит его фактами, – ловко плеснул маслицем на огонь крючкотвор, и Громогласов закачался. Писать, а уж тем более обосновывать свое мнение ему как-то не хотелось. Он вопросительно посмотрел на Чайку, но тот только скорбно молчал. Писать и обосновывать свое мнение ему тоже не хотелось. Дело ведь касалось не командарма или комкора, а простого комдива.