Карельская сага. Роман о настоящей жизни - стр. 48
– Не городская, видать, ты, дочка.
– Я-то городская, да в деревне на лето, вот, приехала на день и обратно, – Лена немного приврала, не хотела рассказывать постороннему человеку детали личной жизни. Да и не такими радужными были эти самые детали, чтобы о них хвастаться.
– Долго стоять, дочка.
– Долго, – согласилась Лена. – Поеду на последней электричке, тут за полчаса явно не достоим.
– А знаешь, дочка, я тут посидел, подумал, давай-ка мы с тобой пойдем без очереди купим этой черешни, а ты меня мороженым угостишь? Это там, в соседнем отделе. Ну?
Старичок сунул руку в карман и показал корочку удостоверения. Это выглядело не надменно, без вызова, без наглости и даже безо всякой корысти. Может, Лена была слишком доверчивой, может, почувствовала, что у нее нет другого выхода и выстоять очередь она не в состоянии. Внутри нее заскрипела невидимая пружина, и маховик решительности дал сигнал к действию.
– А давайте, угощу, – обрадовалась Лена и, обращаясь к стоящей позади нее женщине, сказала вполголоса: – Вы стойте за этим товарищем, я стоять не буду.
Уверенной походкой, опираясь на палочку, старик пошел внутрь магазина. Лена едва за ним поспевала.
– Товарищи, я инвалид войны, без очереди, товарищи, – громко сказал старик.
– Ну вот, принесло, – сказал кто-то.
– Сколько можно, мы уже полтора часа стоим! – послышались голоса сзади.
– Товарищи, русским языком написано, участники Гражданской войны, инвалиды Великой Отечественной, полные кавалеры орденов обслуживаются без очереди, – старик сохранял каменное спокойствие.
– Да он не один! – возмутились совсем рядом, Лена даже не успела заметить, где и кто именно. – Смотрите, с ним женщина.
– А вот это уже не ваше дело, товарищ.
– Два килограмма, – шепнула ему на ухо Лена и одновременно сунула в руку трехрублевую купюру, поняв, что всё нужно делать очень быстро, не задерживая очередь, раз уж она решилась на подобную авантюру. – И потом за мороженым.
– Мне два килограмма черешни, девушка, – обратился старик к продавщице, склонившейся над ящиком крупных темно-красных ягод. – И гнилых не подсовывайте, я смотрю за вами очень внимательно!
Лена дивилась проницательности старика: сама она никогда бы не стала требовать отсутствия гнилых ягод. Она просто бы порадовалась тому, что смогла отстоять на такой жаре очередь, что купила черешни, что она не закончилась за два или три человека перед ней – это было всегда самое обидное. Ей было чуждо стремление придраться к труду продавца, уличить его в чем-то непотребном. Она предпочитала молчать, ее мысли были далеко.