Караван в Хиву - стр. 43

– Ништо, не растаем, – бодрясь, ответил Данила. Но и у самого от дум о предстоящем трудном пути глубокие морщины залегли у крепко сжатого рта.

«Один Господь ведает, какова нам судьба в тех горячих песках уготовлена», – вздохнул он, привстал в седле и крикнул погонщикам:

– Ну, братья, счастливо нам по чужой земле! – и направил коня в сторону, чтобы пропустить мимо весь караван. Хотелось самолично убедиться, все ли в порядке, надежно ли уложены тюки с товарами, зерно и харчишки. Все было укреплено надежно, прочно.

Укрывая лицо от влажной измороси, поминутно оглядывался: правый, гористый берег Яика с каждым шагом коня отдалялся, край Русской земли становился призрачным, плохо различимым за густым и влажным воздухом. А впереди была неоглядная киргиз-кайсацкая степь.

Данила в последний раз остановил коня, обернулся в сторону Яика. Его уже не разглядеть, лишь желтовато-серый высокий правый берег да нечеткие контуры строений Сарайчикова форпоста чуть просматривались за пеленой мороси.

– Русь великая, молись за нас. А мы тебя не забудем, – прошептал Данила и троекратно перекрестился. Потом ударил коня пятками и пустил его вслед за ушедшим вперед караваном.

В лицо пахнул тугой порыв встречного ветра с чужих необъятных степей.

Три дня караван шел на юго-восток. Ближе к вечеру Рукавкин и Кононов выискивали подходящее место для бивака, чтоб укрыться от холодного ветра. На третью ночь вышли к реке, шириной не более трех аршин. Остановились.

К Даниле подъехал Аис Илькин, разулыбался, продолговатые черные глаза весело поблескивали.

– Савсем верна идем, старшина. Не заблудил нас седой аксакал Конон, – смешно растягивая слова, произнес Аис. – Савсем сюда приходил другой раз и я с караваном. Это Белосоленый река.

– Воду пить можно? – спросил Иван Захаров. После обеда с подсоленными сухарями из ржаной муки его неотступно мучила жажда.

– Какой смелый, однако… – хихикнул Аис, дразня Захарова.

– А чего мне бояться? – не понял Иван. – Это кого медведь драл, тот и пня боится. Тебя спросил – воду пить можно?

– Пей, плевать будешь, однако, – снова засмеялся Илькин.

Иван принял его слова за очередную шутку, проворно слез с коня, прихрамывая, по песчаному невысокому откосу сбежал к воде, зачерпнул пригоршню, поднес к губам. И тут же разжал ладони, пролил воду на сапоги.

– Фу-у, гадость какая! Вода и вправду соленая!

– Ха-ха, – не утерпел Илькин и раскатился задорным смехом. – Теперь и тебя медведь, однако, драл…

Захаров погрозил ему увесистым кулаком.

– Ну, шайтан, погоди у меня, – незлобиво, сам рассмеявшись, пригрозил Иван и полез от воды на бугор. – Застрелю да и хоронить не велю! А то пуще божьего милосердия плетью отхожу.