Каратель - стр. 6
Снова подъем, поворот.
Управляться с «козленком» было тяжело, и все-таки я делал это на автомате. Краем сознания. Куда больше меня волновало другое. Я прислушивался к себе, к переливу моих мыслей, изменению ощущений. Прислушивался изо всех сил…
Ничего, совсем ничего.
Слишком поздно. Две недели прошло.
Но может быть, я просто не чувствую? Целый день гнал машину обратно к Москве, а потом на запад. Устал. Вот и не чувствую.
Нет, усталость здесь ни при чем. Слишком поздно.
Деревья слева расступились, и я забрал вправо, на самый край дороги. Свалиться в пруд мне не хотелось.
Впереди из пелены дождя выплыла громада дома. Фары мазнули по выступу террасы, по лестнице справа. У ступеней я затормозил и выскочил из машины. Понесся вверх. Мокрые ступени выскакивали из-под ног, я схватился за перила, мокрые и липкие.
Площадка. Высокие тяжелые двери – рвануть на себя.
Темно, сквозь потоки воды на окнах едва пробиваются отсветы фар. Но я помню, куда идти. Лиственничный пол твердый, словно камень. Огромный пустой холл множил шаги.
Вперед, забирая вправо. Вот и лестница. Ступени ведут вверх, значит, надо еще чуть дальше. Туда, где лестница начинает виток в подвал.
Теперь вниз.
У двери в подвал было совсем темно. Я толкнул дверь и пошел вперед, выставив руки.
Боже, если ты есть… Пусть она будет жива. Пусть эта сука будет еще жива. Прошу тебя, господи. Ну что тебе стоит? Пусть эта сука будет еще жива.
Здесь было темно, хоть глаз выколи. Лишь шум моего дыхания и эхо шагов. И по-прежнему ни малейшего холодного ветерка в голове. Никакого. Совсем.
Надо было взять фонарь в машине! Иначе я здесь ничего не найду. А то и шею себе сверну, когда буду лезть в погреб… Но возвращаться, терпеть еще несколько минут, когда моя судьба замерла монеткой на ребре, – возвращаться не было сил.
Я старался уловить хоть малейший холодный ветерок, самое легчайшее прикосновение к вискам – но ничего. Совсем, совсем ничего, будь оно проклято.
Я всегда боялся этого ветерка внутри головы, но теперь я хотел его почувствовать, желал так, как не желал ничего на свете.
Выставив руки, я шел в темноту. К тошнотворному запаху горелого жира, к запаху старой крови и серебряной патины…
Натыкался на колонны, обходил и шел дальше, пока нога не уперлась в булыжники алтаря. Я пригнулся, нащупал серебряную пластину на его вершине. Ведя по ней рукой, пошел вокруг алтаря, пока не добрался до колонны в его изголовье. Присел на корточки и повел рукой вниз, по каменному боку. Локтем сбил что-то – огарок свечи, должно быть. Нащупал тайную полочку. В ее глубине коробок со спичками.