Капля духов в открытую рану - стр. 29

Дарья Сергеевна тоже почувствовала неладное. Недели через три после того, как Славочка с Филизугом сели в поезд, она встретилась возле подъезда с учительницей из музыкальной школы и гордо сообщила ей, что сын принят в Гнесинское училище и отбыл с педагогом в Москву.

– Он у вас умница, – подтвердила учительница. – Вот только где будет работать Филипп Андреевич?

– Будет преподавать, как и прежде.

– В Гнесинке? Не-ет. Туда ему путь заказан, ему чуть статью не пришили, за мужеложство.

Дарья Сергеевна не знала такого слова, но ночью заснуть не могла. Она соединила в голове все соты в один улей, и руки ее стали ледяными от ужаса. На следующий день состоялся разговор с Катюшей, мужем и его сестрой, живущей в соседнем доме. Было решено, что Катюша переедет жить к тете и будет заканчивать старшую школу под ее надзором, муж закодируется и бросит пить, а она поедет помогать Славочке в Москву. Вскоре на Казанском вокзале в 5.38 утра ее с двумя чемоданами встречал Филипп Андреевич – Славочка лежал с температурой.

– Зачем вам два чемодана, мама? – спросил сонный Филизуг.

– Кастрюли, крупа, мед, варенье. – Она перечисляла это и смотрела Филу между глаз, будто вбивала туда длинные гвозди.

– Крупа-а-а, – простонал Филизуг и прогнулся под тяжестью неподъемной ноши. – Носи-и-ильщик!

– Какой носильщик, деньги на ветер пускать. – Она вырвала один чемодан из его рук и энергично пошла по перрону. Филипп Андреевич торопливо семенил сзади.

Они зажили втроем в одной комнате, вместе ужинали, занимали очередь в туалет сразу на троих. Беспощадно ругались с алкашами-соседями, защищая друг друга, и безжалостно же друг друга уничтожали, когда соседям было не до них.

– Мама, зачем вы опять положили в суп эту крупу, в ней же мухи! – Филизуг и рад был бы поесть в столовой или кафе, но Дарья Сергеевна заведовала деньгами, отбирая стипендию у сына и зарплату у Филиппа Андреевича (тот устроился ночным сторожем – не мог заснуть на своей раскладушке под храп Дарьи Сергеевны).

– Не мухи, а жучки. Попался один – велика драма! Жри и не высовывайся.

– Что значит – «жри»? – заводился Филизуг. – Я не животное. Это моя квартира, мама, и вас сюда никто не звал!

– Ты – не животное? А кто ты?

– Я – музыкант!

– Был бы ты музыкантом, Филипп, тебя бы не выгнали из Гнесинки, и в этом гадюшнике ты бы не жил! Козел похотливый.

– Мама, прекрати! – У Славочки на нервной почве задергался глаз, и он, пытаясь зажать его рукой, задел ложку и опрокинул на колени суп. – Хватит!

– Вы видите, до чего довели сына? – орал Филизуг, пока Славочка, воя, бежал в туалет застирывать брюки.