Капкан на маршала - стр. 6
В тот день от массы вопросов и минимума ответов болела голова не только у старого чекиста Старкова. Вот бы удивился Глеб Иванович, если бы узнал, что в ту самую минуту почти такие же телодвижения в связи с передвижением предметов у себя на столе, только вдали от Москвы, за водным пространством Ла-Манша, воспроизводил и премьер-министр Великобритании, сэр Уинстон Черчилль. Только у последнего голова раскалывалась не от Указа Советского правительства, а от последнего сообщения министра иностранных дел Британии Энтони Идена.
Иден, в контексте информационной записки о подготовке очередной встречи глав Великобритании и СССР, которая предположительно должна была состояться в Москве, в последних числах сентября – первых числах октября, дополнительно сообщил о том, что Кремль (Иден так и написал «Кремль призывает» и дважды подчеркнул написанное) на протяжении нескольких последних июльских дней, прямым текстом призывает Варшаву поднять вооружённый мятеж. «Сегодня, 29 июля, утром, Советы обратились к жителям польской столицы, – информировал Иден, – с призывом к вооружённому восстанию». Данная информация, писал министр, только что поступила от британского посла в Москве Арчибальда Кларка Керра. Черчилля, как и Идена, данное сообщение посла привело в состояние недоумения.
В том, что Польша будет захвачена Советами, ни Черчилль, ни Иден, да и никто другой из британских или американских политиков, особенно после Тегеранской конференции, даже не ставил под сомнение.
Польский вопрос стал одним из ключевых во время той встречи, хотя в общем контексте времени ему выделили минимум минут. Первоначально был достигнут некий компромисс по поводу будущего Польской республики. Определены границы послевоенной Польши. Как гласил подписанный участниками переговорного процесса документ: «…принято решение о том, что очаг польского государства и народа должен находиться между так называемой линией Керзона и линией реки Одер с включением в состав Польши Восточной Пруссии и Оппельнской провинции». Но все участники переговоров прекрасно понимали: границы – только внешняя сторона проблемы. Главное заключалось в ином: чьё правительство будет руководить Польской республикой в рамках этих новых границ? А если быть более точным, кто будет контролировать будущее польское правительство? Именно этот вслух не произнесённый вопрос и стал камнем преткновения.
И Черчилль, и Рузвельт прекрасно отдавали себе отчёт в том, что Сталин не допустит, чтобы в Польше к власти пришло правительство, которое открыто будет демонстрировать своё враждебное отношение к СССР. С другой стороны, они не могли допустить и того, чтобы к власти пришли сторонники коммунистических идей. Результат – вопрос о будущем Польши под завершение работы конференции так и остался в «подвешенном состоянии».