Капкан на маршала - стр. 52
Капитан откинулся на спину.
«А как они поступят с тобой? Вот то-то и оно. Вот же, мать вашу, дилемма…»
– Вячеслав, – Сталин, держа телефонную трубку в руках, приподнялся со стула: тело затекло, требовало движения, – на который час ты назначил встречу с Миколайчиком?
– На двенадцать дня, товарищ Сталин, – послышался в трубке приглушённый голос Молотова.
Иосиф Виссарионович сделал выразительную долгую паузу, после чего произнёс:
– Вот что. Перенеси встречу на тридцать первое июля. Пусть поляк поволнуется, понервничает.
– Хорошо.
Иосиф Виссарионович положил трубку на аппарат. Открыл верхний ящик стола, потянулся за папиросами.
Врачи запрещали ему курить. Как смеялся Сталин, это были единственные люди в СССР, которые могли хоть что-то запрещать лидеру партии и государства.
В последнее время здоровье Кобы заметно пошатнулось. Сталин и сам чувствовал, никотин действительно не способствовал улучшению его состояния. И тем не менее вождь никак не желал избавляться от губительной привычки. Курить, правда, стал меньше, но совсем бросить трубку не хотел. Да и не представлял он себя без неё.
Вот и сейчас, как он как-то, смеясь, сказал Поскрёбышеву, сам Бог велел дымком овеять мысли.
А подумать было над чем.
Черчилль лично обратился к Майскому, чтобы в Москве приняли Миколайчика. Любопытно, с чем тот прибыл? Впрочем, с чем бы «премьер» несуществующего государства ни прилетел, восстание в Варшаве всё одно состоится. По поводу его начала уже никто и ничего изменить не сможет. Потому как вопрос по Варшаве был решён ещё год назад.
Возникновение Польского комитета национального освобождения (ПКНО) не случайно было организовано на базе войск маршала Рокоссовского. По замыслам Сталина, которые разрабатывались и корректировались им почти год, в ближайшие дни всё должно было пройти следующим образом.
Со дня на день в Варшаве должно начаться восстание. Иосиф Виссарионович тут же подкорректировал самого себя: не должно, а начнётся. Иначе для чего он затеял всю эту канитель?
Почти два месяца «подталкивали» Комаровского, находящиеся при штабе АК двое советских «нелегалов» и несколько поляков-патриотов из Армии Людовой, которые по приказу «Центра» перешли в стан Бура, к мысли о восстании. Почти полгода тонко и аккуратно, опять же, через своих людей в Британии, в том числе и «Лиса», обкатывали эту идею в Лондоне, вбивали её в головы Миколайчика и его министров. А от них та перекочевала в умы Черчилля и Рузвельта. И уже дальше оба лидера носились с ней, будто сами породили её.
Сталин принялся мять гильзу папиросы.