Капкан для пилигрима - стр. 31
– Слушайте!
Мелкие, полосатые жужжалки заполошно снялись с пахучих цветов, и, недовольно гудящей тучкой, подались в сторону.
– Пало проклятие на ваши головы! – громыхнул Матвей таким страшным голосом, что у самого по спине перепуганные мурашки рванули кто куда. – Никто из вас до утра не доживёт. Незачем вам жить, предназначенья в вас нет. Да и чашу терпения вы переполнили уже. И божьего, и человеческого.
– Ну всё, – выдохнул детина с топором и решительно шагнул к Матвею. – Кончились разговоры.
– И то верно, – согласился тот и коротко выдохнул – точно перед рюмкой. Легко взмахнул рукой и огромную тушу звероподобного вожака откинуло назад, словно тряпичную, безвольную куклу. Здоровяк попятился, потом качнулся вперёд, рухнул на колени, повалился на бок и вдруг взвыл неожиданно тонким, бабьим голосом. Массивные ноги в безразмерных сапогах задёргались, точно их хозяина кто-то взялся пытать беспощадной щекоткой; голова запрокинулась, а из широко раззявленного рта потекла бесконечной струйкой вязкая слюна. Остальные разбойники, успевшие забраться в корзину, перестали перетряхивать разноцветное тряпьё и замерли с раскрытыми ртами. Матвей действо затягивать не стал, махнул рукой и в их сторону. Посыпались в корзину, точно перезревшие фрукты.
Трубочку нейробича зажал в кулаке, усмехнулся криво.
– У каждого живого существа совесть имеется. Только будить надобно уметь.
Глянул на сжавшегося, оробевшего мальчонку, улыбнулся ободряюще.
– Я умею.
Женщина единственная не получила разряд нейробича. Замерла, глазёнками мутными таращится, рот беззвучно разевает, точно рыбёшка в кулаке удачливого рыбака. Гадский голос, похоже, пресекло напрочь.
– Что это с ними, дядя Матвей? – недоумённо протянул пацанёнок, осмелел и даже шею вытянул – получше обездвиженных разбойников разглядеть. – Ты их убил?
– Ещё не хватало, – недовольно поморщился тот. – Проучили их просто, сейчас в себя придут, встанут. И не я их проучил, а Белый Дух. По моей, правда, просьбе.
– А эту чего ж не проучил? – удивился Миха. – Самая зловредная же, шире всех тут орала.
– Будет и ей наказание, – твёрдо заверил Матвей. – Не знаю какое, но будет обязательно. Заслужили-то все, это ты верно подметил.
Как и предполагал Матвей, первым тяжело завозился в траве вожак. Икнул, уселся, запустил пальцы во всклоченные космы на голове и уставился на Матвея осоловевшими, точно со сна, глазами.
– Чем это ты меня так, монах?
– Это не я, – с готовностью пояснил Матвей. – Это совесть твоя. Она всегда с тобой была, спала только. Вот, проснулась.
Разбойник тяжело помотал огромной башкой, икнул ещё раз.