Каннибалы - стр. 81

Петр почувствовал, что теряет нить. Чемоданы, которые опоздали, пожар, который не пожар, диадема, которая не диадема, бриллианты, которые нельзя показывать, хотя их никто не видит, бомба, которая не бомба… Эта кувыркающаяся чехарда ехала по его голове, перемалывая мозг в фарш.

– Зачем?

– Чтобы на сцену никто не вывалил в своем. Раньше всем по барабану было вообще-то. Они после Лондона суетятся. Каждый день новые правила. Идиотизм, вообще-то. Кто там что из зала видит? Даже в бинокль. Лучше бы за дверью следили, чтобы чужие дети за кулисами не бегали.

Петр вскинулся:

– Вы тоже видели за кулисами ребенка? С кем он был?

– Девочки говорили. У кого-то из зрителей за кулисы убежал.

«У кого убежал, девочки видели?» – не успел спросить Петр. Маша быстро осведомилась:

– А что, ему спектакль не понравился?

– Кому? Ребенку?

Маша распахнула большие глаза:

– Президенту.

Петр сделал морду кирпичом. Маша глядела, как лисичка на выводок цыплят:

– Это ведь для него Белову срочно вместо Вероники поставили?

Ответа у Петра не было.

– А если я вам, Маша, скажу доверительно, что это государственная тайна?

Разговор следовало вернуть к ребенку за кулисами и «девочкам», которые его видели. Может, они и няньку засекли? Невозможно прийти в театр и уйти незамеченной. Кто-то Ирину видел. Но Машу было не сбить.

– Я так и поняла. Как сказали, что будет президент, так Вероника якобы и заболела.

Петр опять поразился диковинной логике.

– Это же был Вероникин спектакль вообще-то, – трещала Маша. – У Беловой для него даже костюма не было своего. Вероникин отдать пришлось.

– А девочки… – опять попытался Петр.

– Девочки говорят, портнихи прямо на ней лиф ушивали. И расставляли, – Маша смачно и злорадно подчеркнула: – в плечах…

– А как…

Лицо Маши посветлело:

– Ой, ну это вы у портних спросите – как. Думаю, стремно.

– Маша, – позвал ее из прекрасного далека Петр, – а как мне найти – девочек?

– Каких? – тотчас насторожилась она.

Чтобы смягчить, Петр попробовал пошутить:

– Которые знают все.

Ошибка, мгновенно понял он. Все – знает только она сама.

Маша надула губки. В глазах холодок. Слова были проложены льдом:

– В режуправлении спросите.

Спрыгнула с жердочки. И была такова.

– Маша! – крикнул в полумрак Петр. Тут же стукнулся головой о металлическую трубку, та ответила гудящим звуком.

«Елки, – потер лоб. – Тут бы живым выбраться».

Как только перед ней мелькнула пресловутая корочка с неприятными словами и еще менее приятной физиономией Петра, она тут же вынула из сумочки сигареты.

– Нет, посторонних я за кулисами не видела. – И тут же сообщила: – Вообще-то курить нельзя.