Каникулы - стр. 14
– Он всегда такой, даже если проспит до вечера, – ответила Да Вун.
«Какой пес, такой и хозяин», – я подавила нервный смешок, но вскоре засмеялась по-настоящему. Над собой, над Чан Мином и его надменным «сонбэнним»… Я хохотала вместе с остальными и чувствовала, как внутреннее напряжение отпускает.
Мы едва не опоздали на лекцию, которая стояла в нашем расписании следующим пунктом. Девушка, чье имя я не запомнила утром, оказалась студенткой исторического факультета университета Кенджу. В следующие два часа она должна была рассказать нам о роли легенд в корейской истории.
Мы сидели на поляне возле лагеря, прямо на траве, и слушали о том, как верховный бог Хванун вступил в брак с медведицей и они произвели на свет сына по имени Тангун, который основал корейскую нацию. Эта история, а особенно напоминавший птичий щебет голос рассказчицы и ее сосредоточенное выражение лица, когда она деловито поправляла на переносице огромные очки, рассказывая байку, достоверную не больше, чем сказка о золотой рыбке, насмешили меня так, что я едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Катя, сидевшая рядом со мной, тоже сотрясалась всем телом, прикрывая рот рукой. Мы обе выдохнули, когда лекция в конце концов закончилась.
Свободное время до обеда мы собирались использовать для того, чтобы разобрать чемоданы, но вместо этого скакали по комнате, распевая песни Катиных любимых «Би Ти Эс» и подражая их фирменным движениям и томным взглядам, которые адресовали друг другу. Время обеда застало нас валявшимися на полу, среди вороха мятой одежды.
Кимчиччиге был бесподобен. И снова манящий пряный аромат с примесью сладости. Мы заедали суп мягким рисом и паровыми пирожками. Корейская привычка шумно есть, о которой мы, конечно, знали, вдруг разом передалась и нам. Да и как можно есть такую вкуснятину, не смакуя каждый кусочек! Мы самозабвенно чавкали и разбрызгивали суп, отхлебывая его прямо из толстых глиняных мисок. Я заметила, что остальные наблюдали за нами. Они смеялись, когда мы морщились, не рассчитав порцию особенно острых закусок. Я тоже давилась со смеху. Хохотала так, что сводило скулы и живот. Но странно, мой собственный смех отдавался эхом в ушах и звучал как чужой. Надрывный, истеричный.
После обеда для корейцев был запланирован урок английского, а для нас с Катей – урок корейского. Разбившись на пары, мы должны были рассказывать друг другу о себе. Мне в пару достался парень с родинкой – Ю Джон.
Мы сидели на траве друг напротив друга, скрестив ноги по-турецки, и почти беспрерывно смеялись. Он говорил, но я понимала через слово и только и повторяла: «Тащи ханбон марэ чусее!» – «Пожалуйста, повтори еще раз!»