Кандалы для лиходея - стр. 13
– Значит, так, старый, – сказал Филимонычу вернувшийся от обер-полицмейстера Власовского Виктор Модестович, – ступай-ка ты на телеграф и вызови ко мне безотлагательно моего управляющего павловским имением… этого… как его… Киржацкого… Кирмацкого…
– Козицкого, – подсказал барину камердинер с некоторой укоризной. Вот ведь до чего беспутая голова: не помнит фамилию одного из тех, кто тебя кормит. Ну, что с таким барином поделаешь?!
– Да, господина Козицкого, – повторил за Филимонычем Виктор Модестович. – Скажи ему, чтобы прибыл как можно скорее, поскольку… поскольку…
– Поскольку Попов пропал? – снова подсказал Филимоныч.
– Нет, – раздумчиво произнес Виельгорский, вспомнив, о чем его предупреждал Власовский. – Скажи, барин-де отчетность желает проверить. За последние два года. Да, именно так.
– Еще какие-либо распоряжения от вашего сиятельства будут? – спросил камердинер, вытянувшись в струнку, ежели можно так сказать применительно к старику.
Виктор Модестович с некоторым недоумением и недоверием посмотрел на Филимоныча:
– А ты чего так со мной разговариваешь?
– Недопонял, ваше сиятельство, – сморгнул камердинер.
– Сиятельством меня называешь, – пристально глянул на Филимоныча Виельгорский. – Распоряжений требуешь. А не далее как утром поносил меня, ворчал и прямо командовал мною…
– Так то ж для дела, ваше сиятельство, – преданно глядя в глаза барина, ответствовал камердинер. – Чтобы оно сдвинулось. А теперича, когда я вижу, что дело стало двигаться, пошто же мне на вас ворчать? – с великим удивлением произнес Филимоныч. – Да и не командовал я николи вами. Разве ж слугам положено барами командовать? – Филимоныч переменил тон на крайне возмущенный и даже негодующий. – Это что ж тогда получится? Несуразица какая-то. Ежели, стало быть, слуги барами станут командовать. Не-е-ет, ваше сиятельство, слугам барами командовать никак не можно. Потому как такое дело будет противуестественно, то есть против естества, Богом, природою и государем императором нашим установленного…
Камердинер снова сморгнул. Хитрый он был, бестия, хоть и старый. И любил пошутить. А над кем шутить, ежели во всем доме он да граф. Да еще кухарка Марфа. Но она не в счет: тупая как валенок. Глупая то есть. С такой шутки шутковать неинтересно.
Виельгорский скосил на него глаза. Ишь, умничает. Разошелся, старый. Вот шельма: с барином своим, с графом Российской империи, шуткует. Ну, погоди ж ты у меня… А впрочем, старик он неплохой. Да и дело свое знает превосходно. Пусть себе… Сколько он в камердинерах? Лет тридцать? Да, пожалуй, что поболее будет. Его ведь еще батюшка покойный, царствие ему небесное, произвел из старших лакеев в камердинеры. А годов-то ему сколько? Граф непроизвольно хмыкнул и отвел от Филимоныча взор: наверное, за шестьдесят… Да нет, более. Под семьдесят – точно. Если не за семьдесят… Ладно, не до счету тут.