Канцелярский клей Августа Мёбиуса. Сборник рассказов - стр. 24

Коридорчик, комнатка, диван, в углу телевизор, в телевизоре мужчина в белой каске говорит, что у него проблемы с трубами и что будь у него всегда и вовремя трубы, он бы… Щелк. Мужчина превратился в светящуюся точку, но и она быстро погасла.

– Присаживайтесь, как вас зовут?

– Виктор.

– Виктор?

– Да, Витя.

– А вы где работаете?

Где? Я уже говорил, что я летчик-полярник, или нет, не полярник, но что-то в этом роде.

– Я сейчас в отпуске и, наверно, после отпуска уволюсь, меня здесь звали, там у меня товарищ работает, он уже начальник, так что, наверно, я сюда перейду, а то сколько можно мотаться, хотя, конечно, и там свои плюсы, но ведь надо уже и о будущем подумать, нельзя же всю жизнь мотаться, правда?

Уф!

– Я что-то не совсем поняла, где вы работаете.

– Да геологом, мама, я же тебе говорила.

Конечно же, геологом – спасибо, родная.

– О, это, наверно, такая интересная работа и платят там хорошо. А что вы ищете?

– В смысле?

– Ну, какие полезные ископаемые?

Подкованная тетенька, чтобы ей такое брякнуть.

– Марганциты.

Хорошо брякнул, сейчас достанет подшивку журнала «Знание – сила» и ткнет своим указательным пальчиком в раздел геологии.

– А что это такое?

Идиот, не мог сказать, что нефть, газ или какой-нибудь алюминий.

– Это такая группа минералов. Их потом это… В общем, очень ценная руда, ее нигде в мире нет, только у нас и в Австралии, больше нигде нет, очень ценная вещь.

– А как у вас с обеспечением, наверно, выдают спецобмундирование?

– Да, в основном канадское.

– А заработки приличные?

– Так трудно сказать, раз на раз не приходится, в целом хватает, но хотелось бы и побольше.

Я устал. Я взял печеньку и съел, потом еще одну, потом еще. В уголках моих губ застряли крошки, а почему бы Веронику ни попросить собрать их кончиком своего розового язычка?

– Витя, а ты далеко живешь?

Вот так-то.

– Нет, не очень.

– Заходи к нам еще, мы тебя не гоним, но нам завтра рано вставать, так что…

– Конечно, конечно. Спасибо за чай, до свидания. До свидания, Вероника.

– Пока.

Тяжелая дверь мягко вошла в косяки, солидно задвинулись замки, дверная цепочка легкомысленно звякнула.

***

Было свежо, ветерок чихал мне в лицо меленьким дождичком, вдалеке играла гармошка, и несколько загулявших голосов тянули песню про шумный камыш. Я запрокинул голову: звезд не было, только луна расплывчато мутнела в пелене туч. Немного резануло в паху – если стану импотентом, то выколю на мошонке: «Толик, я тебя никогда не забуду!» Тихо прошмыгнул кот, две бумажки наперегонки летели в огромную лужу. Прямая дорога сквозь темные подворотни, окружная – хорошо освещена. Фонари. Их желтый свет искривляет пространство, меняет цвета, предметы, лица – люди не узнают друг друга, матери проходят мимо лежащих в канаве пьяных сыновей, отцы не различают насилуемых дочек, стены строят рожи, асфальт хохочет, щербато обнажая канализационные колодцы, – не опускайте туда ногу, лучше лягте на добрую скамейку, поднимите воротник старенького плаща и закройте глаза или идите дальше, но не бросайте мусор в переполненные урны, лучше в черную траву, а окурки надо щелчком выстреливать в неровности тротуара, тогда красный огонек разлетится на десятки маленьких огоньков, а окурок потом подберет, ну, например, Анечка.