Канатоходка - стр. 64
В своей книжке эстрадный артист Цукерман, который называет себя «летописцем великой троицы» (не знаю, как сейчас, но одно время у него даже был «Музей трёх актёров»), пишет, что Гайдай якобы за каждую придуманную шутку давал артисту бутылку шампанского. Вот этого я не помню – даже если предположить, что от меня, младшей в группе, скрывали алкогольное премирование, всё равно это как-нибудь хоть раз за картину да просочилось бы…
Думаю, что Цукермана ввёл в заблуждение Моргунов – он был великий выдумщик и рассказывал иногда байки, не имеющие никакого отношения к действительности, причём делал это с абсолютно «честным» и серьёзным лицом…
Но недавно в документальном фильме о Моргунове я увидела и какую-то неизвестную актрису, и не более известную режиссёршу, которые «со знанием дела» пересказывали байки и про шампанское, и тому подобную неправду. И это на центральном телевидении!.. На что это рассчитано? На то, что фильм снимался в эпоху мезозоя и не осталось очевидцев?!.
И блистательная «троица», и Владимир Абрамович Этуш, и Саша Демьяненко, и Фрунзик Мкртчян – оказались не только прекрасными артистами, но и добрыми, внимательными людьми: они репетировали со мной очень тактично, так, чтобы я чувствовала себя в их ансамбле равноправным партнёром. И в результате всё получалось. Я, конечно, волновалась, трепетала, но сумела переступить и через свою неуверенность, и через своё неумение. Естественно, мне было трудно избавиться от страха, что я, непонятно как «затесавшаяся» в уже состоявшийся коллектив, всё испорчу…
И ещё – мне было невероятно сложно приспособиться к новому ритму жизни, к способу существования, резко отличавшемуся от циркового.
Съёмки начинались в восемь утра, но на «грим-костюм» меня привозили к семи, а то и раньше. Но это совершенно не означало, что, когда я была готова, то сразу попадала в кадр. В кино всё меняется на ходу, по обстоятельствам. И иногда мои сцены начинали снимать уже после обеда, иногда к концу смены, а иногда и переносили на следующий день. Я не роптала, но… во мне скапливалась и перегорала молодая энергия, которую я до конца растрачивала на репетициях и в работе под куполом – в цирке. А тут…
Причёсанная, загримированная и одетая в съёмочный костюм, я должна была подолгу сидеть, ждать своего часа. А так хотелось побегать, попрыгать, поделать шпагатики, постоять на голове! Но… Нельзяаааааа!!!.. И часто к тому моменту, когда я попадала в кадр, на меня нападала сонная вялость: глаза потухали, эмоций – ноль…
Тогда Гайдай приказывал мне взбежать по лестнице на четвёртый этаж, а потом бегом обратно – и сразу к камере. Ну и всё – порядок: глаза опять блестят, запыхалась, взволнованная, энергичная… Гримёрша Рита припудрит чуть-чуть, и – то, что надо!