Канал имени Москвы - стр. 36
– Ничего, я ей докажу, – начал было Фёдор.
А потом впереди, на реке он увидел еле различимые тёмные силуэты – это и был дальний причал. Ему туда, там ждала лодка. И там ждало начало… Чего? Перемен? Новой жизни? Какой-то новой надежды… Хотелось бы так думать. Только почему тот голос из сна, суливший эту перемену, порой казался таким пугающим? Фёдор ускорил шаг – ещё несколько минут, и обратного хода уже не будет.
– Я докажу, – повторил юноша, – найду изумрудную гору…
Фёдор подумал, что раньше окончания ярмарки бате, конечно, ничего не сообщат и искать его не станут. Водная полиция уверена, что всё у них под контролем, да и куда человеку деваться с канала? В любом случае, свою первую трубку отец набивал после обеда, значит, и послание под пепельницей обнаружит не раньше. А к тому времени Фёдор надеялся быть уже далеко. На несколько километров ближе к таинственной горе, изумрудной башне его мечты, которая переменит всю его жизнь, сделает его сказочно богатым и почти всемогущим.
Лодка оказалась большой и неповоротливой, что удивило и озадачило Фёдора. Те, кто промышлял контрабандой, обычно пользовались лёгкими лодками, чтобы обносить небольшие препятствия, а в случае опасности быстро спрятать и судно, и груз. Фёдор считал, что они снимутся с места сразу, без лишних разговоров, пока никто не заметил. Потому так и спешил. «Когда уйдёшь в свой первый рейс, парадной музыки не будет!» – вспомнил юноша прибаутки гребцов. Однако выяснилось, что ещё ждут рулевого.
– Представлю вас команде, когда отчалим, – пояснил Кальян.
Он встречал юношу на берегу, чуть поодаль от лодки, в которой нанятые Хардовым люди уже заняли свои места.
– Странные они, – здоровяк непонятно кивнул на лодку. – Молчаливые, улыбчивые и крепкие. Явно скитальцы. Но, по-моему, не из гребцов. Ни жаргонных терминов, ни специфики наших шуток не понимают. Ну, может, в других местах оно по-другому. – Матвей бросил взгляд на наручные часы и вдруг переменил тему, заговорив о рулевом: – Ничего, успеет. Ещё почти пять минут, а это уйма времени.
По каналу ходили на вёслах; паруса ставили, только оказавшись на широкой воде волжских водохранилищ, хотя возможность таких плаваний с каждым годом сокращалась. У этой же лодки имелась совершенно ненужная для вёсельного хода мачта, довольно глубокий кокпит с местом рулевого на корме, а на носу – надстройка, в которой, видимо, была оборудована каюта.
– Старушка, – шепнул о ней Кальян, – хотя недавно перестроена. Шесть вёсел, по одному гребцу на каждом баке. Тяжеловата. Да и вообще…