Канал имени Москвы. Лабиринт - стр. 37
– Нам-то что дел до монахов?
– Нам?! – Хома невесело усмехнулся. – Скажу, братик, всё скажу. Знаешь, слух пустили, что кто-то проник в Озёрную обитель и убил благочестивого брата Фёкла, добрейшего и беспомощного старика. А про хищение Священной Книги Возлюбленные не объявили. Пока не объявили. Смекаешь почему?
Брут молча ждал продолжения, и Хома кивнул. И опять усмехнулся, совсем уж горько:
– Хорошо, что Хромой… Я ведь сначала разведал, что к чему, потянул за разные верёвочки и сплёл общую картину, так и понял. И у меня похолодело всё. В такую гадость мы вляпались. Подлинника всего два. Один у нас. И знаешь, почему монахи молчат о пропаже главной книги Пироговского братства? Чтоб не спугнуть. Догадываешься кого? Нас. Нас не спугнуть, братишка! Мы ж сами должны за деньгами с Книгой явиться. К коллекционеру. – Хома не смог удержаться от язвительности. – Кто ж такой суммой швыряться-то станет. Вот они и ждут. – Хома замолчал. Потом тяжело вздохнул: – Моя вина. Я облажался с этим коллекционером. Не просчитал его. Теперь понимаю, что неспроста он в том трактире оказался, сам на нас вышел. Но все мы умны задним числом.
– Хома, не кори себя. – Брут, наконец, хоть улыбнулся. Ободряюще. Всегда так. Эх, не достоин Хома младшего брата, не уберёг его с чёртовой книгой! Ладно б тело, тут Брут справился, но она голову, душу ему отравила.
– В опасную гадость вляпались, – тяжело повторил Хома. – Политика… Помню, один умный человек предостерегал: не связывайся никогда, самое поганое, грязное и самое кровавое дело. Проедет катком по костям и не заметит.
– Катком?
– Поговорка такая.
– А-а, – Брут покивал. И, видимо, автоматически, снова потянулся за книгой. Хома брезгливо поморщился.
– Уверен, что больше не опасна?
– Уверен. Убила брата Фёкла, и яд вышел. Меня хвостом зацепило. Только нам не надо её продавать. Он понял перед самой смертью, брат Фёкл…
Брут как-то странно посмотрел на своего старшего:
– Думаешь, заговор в обители?
Тот кивнул и прищёлкнул языком.
– А мы-то зачем?
– Так они в нас, двоих дурачках, свой заговор и прячут. Говорю ж, за разные ниточки пришлось… чтоб цельную картину получить. – Хома кисло поводил взглядом по сторонам. – Ну да, заговор. Только не против брата Дамиана, а наоборот, чтоб ещё больше ему руки развязать. Они ведь с нами сразу двух зайцев убивают: чтоб молодые и горячие больше не тянулись к запретной Книге, да и вообще не задавались лишними вопросами – вон, мол, что происходит, если не затянуть потуже… И убийство брата Фёкла, опасного конкурента, – его, говорят, и впрямь сильно уважали, – на нас вешают. Два дурачка просто пошли на грабёж за Книгой и не погнушались мокрого дела. И всё шито-крыто.