Камушки Феанора - стр. 1

На этот раз Гордон выбрал ковбойский стиль. Шляпа с бахромой, рубаха особого покроя, джинсы, ковбойские сапоги с бутафорскими шпорами, что звенят при каждом шаге. Звон привлекал внимание прохожих, и что особенно немаловажно, красивых девушек. Девушки хихикали, видя молодого и красивого мужчину, одетого столь экстравагантно. Гордон улыбался в ответ, демонстрируя ровные белые зубы по двести долларов каждый. Улыбка действовала безотказно, девушки, конечно, не падали в обморок, но краснели и скромно опускали глазки. С парочкой из девиц Гордон точно бы познакомился, будь сегодня другой день. Но, увы, Гордон спешил на деловую встречу, а дела, особенно денежные, он ставил выше даже хорошего флирта.

Гордон миновал небольшой садик, где дети в сопровождении нянь, мам и бабушек увлеченно предавались таинственным детским занятиям, и свернул в совершенно неприметный переулок. Здесь было тихо и спокойно, как всегда. Дверь со скромной табличкой «Элисон Дьюри и сыновья. Антиквариат» оказалось также на привычном месте. Гордона ждали. Едва он попал в поле зрения следящих камер, дверь с противным шипением открылась. Гордон вошел в тамбур, привычно поднял руки, подержал над головой, пока его сканировали на предмет оружия. Зажглась зеленая лампа – все в порядке, щелкнул замок внутренней двери, и Гордон вступил в святая святых. Приглушенный свет, тишина, дизайн по последней моде, даже пахнет здесь чем-то дорогим и безумно экзотическим. Запах будоражит душу, заставляя вспоминать далекие, яркие страны, красивых женщин, роскошные яхты и автомобили…

Секретарша встретила Гордона улыбкой, немного менее официальной, чем для других посетителей:

– О, мистер Гордон, проходите, – и девушка восхищенно ахнула, увидев, как Гордон, не глядя, забросил роскошную шляпу на вешалку. – Мистер Дьюри ждет вас.

Уже открывая дверь кабинета, Гордон подмигнул секретарше. Та зарделась, и поспешно уткнулась в экран компьютера. Подмигивание у Гордона выходило еще более сексуально, чем улыбка.

– Прекрасное утро, мистер Дьюри, – могучий, мужественный баритон Гордона нравился ему самому, он был еще одним великолепным инструментом влияния на людей. Им Гордон мог довести до томного обморока женщину или поднять в атаку полк кавалеристов, мог утонченно декламировать стихи или изощренно ругаться.

– Привет Гордон, привет, – скрипнуло вращающееся кресло, и хозяин кабинета, а также всей фирмы, повернулся к Гордону. Маленький, лысенький, мистер Дьюри носит очки, и выглядит обманчиво старомодным и безобидным. Однако за свою бурную и насыщенную событиями жизнь Гордон не встречал столь цепкого и беспощадного бизнесмена, как Элисон Дьюри. – Ты как, подлечился?

– Да, все в порядке, – улыбка у Гордона вышла неожиданно кривой. – Когда есть деньги, можно залатать любую шкуру. Десять тысяч зеленых и тебя соберут даже из кусков, а за сто – из молекул.

– Если ты не в порядке, я обращусь к другому Искателю, – глаза Дьюри сузились, он стал похож на маленькую свирепую сову, что смотрит на большую глупую мышь, размышляя, в сколько приемов ее проглотить.

– Я здоров, – теперь Гордон не улыбался. Потерять работу, причем такую выгодную, он никак не хотел.

– Вот и славно, – Дьюри расслабился, сова отложила обед. – А то заказ подвернулся.

– Да, и что надо делать? Принести зуб дракона или колоду карт Амбера?

– Нет, все гораздо хуже. Поступил заказ на Сильмариллы.

– Что, на Сильмариллы? Какому идиоту понадобились эти камни? И у него на это хватит денег?

– Успокойся, Гордон. Тебя извиняет лишь то, что я, когда услышал об этих камнях, вел себя точно также. Но этот заказчик действительно способен заплатить. В общем, прими к сведению, что я готов выплатить тебе два миллиона долларов США, плюс за каждый принесенный камень еще по пятьсот тысяч. Это не шутка. Но деньги ты получишь, когда принесешь камни.

– Так что мне, их у Моргота из башки выковыривать? – спросил Гордон, с сомнением кривя рот.

– Откуда ты их будешь выковыривать, не моя забота. Это тебе решать. Короче, берешься ты или нет? – сова вновь раскрыла клюв. – На подготовку тебе неделя, потом неделя на работу. Двадцать седьмого июля, не позже, камни должны быть у меня.