Камрань, или Невыдуманные приключения подводников во Вьетнаме - стр. 22
– Вам, товарищ капитан третьего ранга, хорошо: рот закрыл – рабочее место убрано!
Зачёт по глубоководному погружению, хоть и со второго захода, мы получили. На этот раз ничего не произошло. Ничего не оторвалось, не отвалилось и не лопнуло, но куда-то делись двадцать тонн солярки, которые были в наличии до начала погружения. Находились они в одной из топливно-балластных цистерн, которые конструктивно так устроены, что топливо по мере расходования замещается забортной водой. И вот оно как-то так заместилось, что воды сколько угодно, а топлива нет, хоть ты тресни. Куда делось – никто не знает, но разбираться некогда, списали по акту и тут же получили новое, даже ещё больше, чем было. А что делать? Лодку надо побыстрее выпнуть на боевую службу, графики соблюсти и в Москву доложить. А то, что цистерна дырявая и топливо при первом же погружении опять в море вытечет, никого уже не волнует. Страна у нас богатая, лесов, полей и рек, а нефти в особенности, много. Пусть империалисты проклятые завидуют и экономят себе каждый литр.
С горем пополам заменили боезапас. Почему с горем? Объясню. У торпед, как и у колбасы, есть свой срок годности, после которого их, как и колбасу, использовать ещё, конечно, можно, но нежелательно и даже опасно для здоровья. От несвежей колбасы в худшем случае понос случится, а от просроченной торпеды можно и на воздух взлететь. Поэтому перед боевой службой те торпеды, которые уже год пролежали в аппаратах и на стеллажах, приходится выгружать и взамен получать новые.
Двадцать одну из двадцати двух таких несвежих торпед, несмотря на двадцатиградусный мороз и пронизывающий ветер, мы выгрузили без особых приключений и даже быстро, за какие-то три часа. Уже давно стемнело, и время было такое, когда дети, посмотрев «Спокойной ночи, малыши» и в очередной раз не дождавшись папы с работы, легли спать, а их мамы, окончив в свою очередь просмотр «Прожектора перестройки» и нагрев супружеское ложе, всё ещё надеялись увидеть своего благоверного дома (впервые за эту неделю) и чутко прислушивались к шагам на лестнице.
Решался вопрос, что же нам, обмороженным, грязным и уставшим, сегодня делать: оставаться ночевать здесь, на опостылевшем железе, или в предвкушении тепла и домашнего уюта сделать рывок и успеть на последний автобус в город. Понятно, что второй вариант был предпочтительней, но оставалась последняя торпеда, засевшая в носовом торпедном аппарате номер два. Чтобы сбылись надежды всего экипажа на достойный отдых в тепле и уюте, кому – в домашней, а кому – просто в чистой постели, от меня требовалось срочно торпеду извлечь, выгрузить на пирс и укатить на специальной каталке на ТТБ