Камо грядеши - стр. 26
Адаптироваться в этой среде не хотелось. При этом, если окружающие меня отравлены безысходностью, то сам я вдобавок отравлен отвращением к ним.
Каждому следовало бы бояться одного только человека – себя самого. Но предвкушение опасности извне – хорошее состояние. По крайней мере, когда я окончательно решил, что однажды меня пришьют работяги, то почувствовал себя помолодевшим. Повеселел – смерть в молодости не лишена преимуществ. Сначала изображал бодрого, потом вошел в роль и действительно сделался бодрым. Даже прикалываться начал над пролетариями – чего себе раньше не позволял.
Мне с детства внушали отвращение к насилию, но жизнь научила, что насилие может быть оправдано, когда ты в опасности. А вот думать о насильственной смерти было захватывающе. Я возненавидел будущего своего убийцу всем естеством. Вглядывался в лица номинально подчиненных мне людей и думал, что этот смрадный упырь ходит со мной в одну раздевалку и душевую, дышит одним со мной производственным воздухом. Каким способом он попытается прикончить меня? А может, я, изловчившись, раньше успею всадить ему финку. Но ножа с собой не носил.
Иногда вид неработающих станков, как свидетельство моей недееспособности, приводил в бешенство – самообладание покидало, и я бродил по участку, излучая в пространство лютую ненависть. Перед глазами сами собой возникали картины, одна другой красочней: вот я бью кому-то в глаза растопыренными пальцами, и его удивленные яблоки выскакивают мне на ладонь; вот удар ребром ладони в кадык, и он захлебывается кровью; вот, схватив за шевелюру, я толкаю его физиономию под бешено вращающуюся фрезу.
Стал размышлять о труде и порядке, потому что пытлив и дотошен.
Как заставить людей работать, если они не хотят, а у меня нет никаких рычагов воздействия? Хоть на ушах стой – а никак! А все почему? Да потому, наверное, что так уж муторно устроен человек. Или вот говорят – система? А что система? При Сталине работали, а система та же была. Пристрелить одного-двух? Фашисты были молодцы – арбайтен или пуля в лоб! И толковая мысль – лоботрясов в печь, чтобы улучшить породу человеческую. Кто сказал, что евгеника – лженаука?
Вот такая картина участка, на который меня сослали.
Именно там и тогда обстоятельно стал размышлять – есть ли Бог?
И знаете что? Похоже, что все-таки – да!
Господу, видимо, нравится испытывать всех на прочность – ну и я не исключение.
Уж такая у меня натура с ужасным характером и самомнением, но это не мешает мне иметь или пытаться иметь по любому вопросу собственное суждение. И плевать, если оно кому-то не приходится по вкусу – я ведь не лезу с наставлениями: мне б только понять и объяснить себе, что же происходит вокруг. Вот и все.