Камни прошлого - стр. 9
Потом Ирина поступила в вуз. Тоже решил подождать – вот закончит свой мединститут, потом ординатуру, начнёт самостоятельно работать врачом… Всё так и случилось. Ирину Игоревну оставили работать в крупном столичном кардиоцентре, дочь нашла своё призвание в медицине. Всем было ясно, медицина – это её путь. И Игорь Ильич понимал: врач из неё получится. И, судя по доброму сердцу, очень даже неплохой врач.
Но ничего в жизни следователя Лаврищева от этих провалившихся от удручающего бездействия переворотов (как незабвенное ГКЧП) не изменилось. Так и не решился он топором, с одного маху, разрубить давно поржавевшие цепи Гименея или – как его? – этот чёртов гордиев узел. Банально, но это именно так: ко всему человек привыкает – к славе, к холуйству, к власти. К цепям – тоже.
Видно, не рождён Игорь Лаврищев был узлорубом, как его более молодые, успешные и послушные любым приказам начальства коллеги. Конформистам во все времена жилось гораздо лучше, а главное – легче, чем нонконформистам. Это Лаврищев за годы работы в следственных органов испытал на собственной шкуре. Конформисты обладают гибким умом и сообразительностью. Возбудить уголовное дело против предпринимателя N? Да никаких проблем, пожалуйста, уважаемый Иван Иванович! Ваше слово – закон, ваша благосклонность – лучшая награда.
А что же наш отечественный нонконформист, то есть полная противоположность «человеку гибкому», легко гнущемуся перед теми, кто хоть на ступеньку да повыше него самого стоит на общественной лесенке? Он далеко не дурак, он общителен, доброжелателен, не склонен осуждать, но страсть как любит иметь своё, – и не дай Бог, отличное от мнения начальства! – мнение. Ум нонконформиста не гибок. Как, впрочем, и спина. Он упрям и не крутится, как флюгер, при малейшем колебании ветра. Такие «негибкие» и «невертлявые» водились в России во все времена, как до реформ, так и после них. Во всех общественно-экономических и политических формациях. И очень редко этот тип людей в «табеле о рангах» занимал верхние строчки. Русский чиновник, получив хоть минимальную власть над ближним, даже если он не берёт взяток (во что, признаться, верится с трудом), устоять против лживых, но таких сладких слов, ужимок и прыжков подхалимов и лизоблюдов не в состоянии.
Тех, кто имеет своё мнение, по железобетонному мнению вельможи, – просто опасен. Наверное, именно поэтому Фёдор Достоевский утверждал, что «для человека нет ничего труднее собственного мнения». Трудно его сформулировать, постоянно поддакивая власти, но ещё труднее – отстоять его. Хотя бы перед своим гладеньким и гаденьким альтро эго, «вторым я».