Камертон (сборник) - стр. 7
Тут я и растаял, слабость во мне какая-то возникла. Вот так с холода войдёшь в избу, пригреешься, и нападает ласковая дрёмка. И укачивает неприметно, но окончательно в этой люльке невесомой.
Вышли на балкончик, покурить. Разгорячились. Настроение праздничное, душа шире ворот, когда скот вечером домой загоняют!
Народ повсюду гуляет. Мир во всем мире. Много света, шумно, светло как днём.
– Ты, Пётр, дальше-то как мыслишь? – глянул зорко Геннадий Сергеевич.
Он мужик видный, солидный. Есть такие, кажется, родился – и сразу начальник! Лицо широкое, никакой наглости, довериться можно. Брови кустистые, как у деда моего. Через это доверие меня к нему и прислонило.
Ну, не лезть же к нему с воплями: «Уважаю»! Только улыбнёшься, рюмку приподымешь навстречу его тосту, и айда веселье своё лелеять.
– Трудиться и трудиться. Что уж тут. Под вашим руководством. А как ещё? – отвечаю.
– Ну, это не новость. Надо прежде диспозицию чётко организовать.
И говорит он странную фразу: «Хорошо в тени акации, размышлять о дислокации».
Я не понял, но вида не подал.
Начальник мой бывший сапёр, дослужился в инженерных войсках до капитана, и попал под сокращение. Страшно был зол на «Никитку», что мечты, планы порушил, хорошей пенсии лишил. Просто гневался страшно, когда про это мне рассказывал.
Должно быть, знал, что я никому ни гу-гу! Чувствовал.
Что-то такое в нас было общее. Детство, что ли – деревенское, без затей?
– Ты вот скажи, Петр Иванович, чем металлопрофиль отличается от такого же профиля металла? – спрашивает он меня, бывало. Молчу, слушаю. Это тоже надо уметь, промолчать грамотно и уместно. – Ведь разные сорта металла имеются. Ассортимент просто огромный! – отвечаю. – Как снега в сугробе.
Зачем хорошего человека расстраивать.
– Пересортица – это замечательно! Есть в ней тайна, ведомая немногим, пожалуй, лишь избранным, толковым. Ты парень ухватистый, думаю, потянешь.
И так это глянет строго, куда-то выше моей головы, будто видит запредельное, мне до поры неведомое. На то он и – руководитель.
И с того дня стал он мне на рассмотрение перекидывать разные накладные. Затейливые, при всей внешней простоте.
Затянуло меня это дело, увлекло. А он меня нахваливает и слегка подзуживает:
– Если считаешь, что прав – так и подписывай! Визируй. Чего бумаги туда-сюда гонять? Будь моим «министром, визирем», как говорят на Востоке.
Он служил прежде в Туркестанском военном округе.
Вроде всё совместно, будто отец родной.
Стал я его «визирем». Всё как-то между прочим. Ничего такого опасного.
Даже подпись я отработал ввиду постоянной необходимости – такой росчерк затейливый, вензель залихватский с одного касания закручивал. Другой раз и сам полюбуюсь – нравится! Солидно! Вот сижу за столом, нет никого, а возьму бумаги клочок, раскатаю кудрявым вихрем свою подпись – хорошо! Ей-богу!