Каменный престол. Всеслав Чародей – 4 - стр. 44

Иногда это удаётся.

Иногда – нет.

Сейчас там, на поле, Атрак выводил степных всадников в третий наступ, который и должен был стать решающим – стрелы и сабли куманов изрядно проредили строй орусских копейщиков.

Сотрясая землю, конница двинулась вперёд.

В третий раз схлестнулись так, что Тука даже потерял счёт времени и перестал понимать, где свои, а где чужие. Над головой полосовали воздух кривые половецкие клинки, дважды его зацепили копьём, возможно даже и свои – все иные пешцы тоже перестали понимать, где тут свои, а где чужие в этой коловерти. Сам Тука срубил уже троих, взобрался на захваченного половецкого коня и пластал воздух клинком, то и дело завывая лесным волком, как велела ему в бою родовая честь. И в три десятка голосов отзывались Туке вои его дружины – такие же чудины из его рода, которым за честь было послужить великому князю и своему удачливому родовичу на службе у великого князя.

Гридень давно уже утерял связь с сотнями, да он и не стремился кому-то что-то приказывать. Не для того его поставили в пешую рать – каждый пеший ратник и без того знал, что главное для него – стоять на месте, ни в коем случае не отступая. И всё. А вот для того, чтобы пешцам не подумалось, будто их бросили на произвол судьбы, то бишь, половецких сабель, и был в пешей рати нужен гридень со стягом великого князя, мало того – великокняжий дружинный старшой. Тука. Видя стяг, видя знамено на щите Туки, пешцы знали – князь с ними. И стояли насмерть, теряя людей, но сдерживая удар степных полков.

Наконец, половцы снова, в третий уже раз, вспятили, теряя людей, оторвались от недогрызенной добычи. По полю меж покорёженным и сбитым на сторону русским строем и мятущимися половцами с ржанием метались потерявшие всадников кони.

Тука понимал, что новая передышка – ненадолго. Сейчас половцы опять отступят к Альте, там отдышутся и снова нападут. И кто ведает, сдержат ли в этот раз степняков пешцы – то там, то тут видел Тука прорехи в строю, которые затянуть было уже нельзя – не хватало людей. Ещё один удар – и всё, можно себе место для кургана подыскивать.

Гридень сплюнул на землю, вытер пот со лба суконным рукавом свиты, открыл рот, намереваясь что-то сказать – и тут же забыл об этом. Разом с двух сторон заревели рога.

Знамено!

Наконец-то!

Тука торжествующе выпрямился – будь он помоложе, так пожалуй и подпрыгнул бы в седле от избытка чувств.

С двух сторон на отходящих половцев ринулись конные полки Ярославичей. С левого крыла, со стороны Переяславля – Всеволожи переяславцы, с правого – вои великого князя и черниговцы Святослава.