Каменный престол. Всеслав Чародей – 4 - стр. 15
Витко понятливо кивнул, чуть улыбаясь – по нраву пришлись отцовские слова – как сказанные, о том, что он – будущий вой, так и не сказанные – сын гридня и будущий вой, он возможно и будущий гридень.
А Всеслав вскинул глаза на пестуна и встретился с ним взглядом. Брень повторил:
– Помни, княже. Главная ошибка Мстислава Владимирича – то, что он не доделал дело. Не останавливайся на полдороге.
3. Мазовия. Окрестности Вышегрода. Лето 1047 года, травень
В ночи горели костры. Дымно воняло горелой смолой, горьковатой ивой, мокрой шерстью и сырыми дровами. Влажным холодом тянуло от речки, названия которой никто не помнил (так сложилось, что в войске Моислава не было никого из местных), да, по большому счёту, это никому уже и не было нужно – речка как речка, какая разница, как она называется, даже если и придётся на её берегу погибнуть. Дым стелился низко, обещая назавтра дождь, в стане Казимира гудели трубы – чего-то не спалось христианам. То ли князь (сам себя Казимир, вослед отцу и деду, вестимо, именовал королём, да только его слова мазовшанам вольным не указ) с обходом ходил по стану, то ль праздник какой справляли, а может какой пан с отрядом стал не туда и переходил поближе к княжьему шатру, чтоб честью не поступиться.
В стане Моислава же было тихо – около костров то тут, то там мелькали быстрые тени, слышались негромкие разговоры. Мазовецкая рать постепенно засыпала.
Воронец Лютич повернул подвешенный над углями ивовый прут с насаженными на него кусками вепревины (воины во время перехода заполевали походя стадо кабанов – хватило на всё войско, каждому досталось по доброму куска), следя чтобы мясо прожарилось со всех сторон. Пахнуло одуряюще; на языке разом повлажнело, зброеноша рядом громко сглотнул. Воронец насмешливо покосился на парня, велел:
– Вышко, нарежь-ка хлеб да сыр. Да смотри у меня, мех с пивом не тронь, а то знаю я тебя – мигнуть не успеешь, как половины нет как нет.
Зброеноша глянул возмущённо, но смолчал – понимал, что господин шутит. Впрочем, как и в каждой шутке, в словах Воронца была известная доля правды, поэтому, он, приглядывая одним глазом за жарящимся мясом, другим, тем не менее, косил на Вышко. До пива зброеноша и впрямь был большой охотник.
Темнота распахнулась, словно занавес, из неё вынырнула могучая туша, обдала крепким запахом мокрой кожи и шерсти, пива, редьки и сушёной рыбы. Упала на тяжёлую корягу рядом с Воронцом.
– Поздорову ль?
– Поздорову, хвала богам, – сдержанно ответил Воронец, дружелюбно кивая и вновь поворачивая мясо. – Давно прибыли?