Каменный престол. Всеслав Чародей – 4 - стр. 12
И уж конечно, невзирая на «дозволение» ни Витко, ни Всеслав не позволили себе притронуться к еде, пока не нарубили ветки и слеги для шалашей.
Костёр весело трещал, разгоняя вечерние сумерки, а ветряная рыба, печёная репа и копчёное сало казались удивительно вкусными в сочетании с родниковой водой.
Брень полулёжа добродушно щурился на огонь, но мальчишки не обманывались его добродушием – они отлично знали, что наставник, глядя вроде бы в огонь, на самом деле отлично видит и слышит и то, что делают они, и как пасутся кони, и что делается за кустами – какой хорь какого зайца потащил сейчас в своё логово.
– Наставниче, расскажи что-нибудь, – попросил Всеслав, облизывая пальцы и бросая в рот горсточкой крошки. С завтрашнего дня им с Витко предстояло варить похлёбку или кашу самим, а прежде того – вырезать ложки.
Рассказы Бреня о его боевом прошлом были обычаем. Вообще гридень не был большим любителем молоть языком, к чему приучил и обоих своих воспитанников – и сына, и княжича. Но иногда, примерно раз в месяц, им доводилось услышать что-нибудь занимательное о лихих походах славного тьмутороканского и черниговского князя Мстислава Владимирича, о его победе над касожским князем Редедей, о заснеженных Ясских горах, о боях с ясами, касогами, лезгинами, козарами, печенегами.
От рассказов Бреня словно веяло теплом южных стран, их диковинными запахами, степным горячим воздухом, пахнущим полынью. Где-то там далеко были серебристые ковыльные степи, табуны диких коней и стада туров, каменные палаты и диковинные деревья со сладкими плодами, кудрявый виноград и сладкий персик. Многосотенные и даже многотысячные войска, интриги и непредставимая роскошь…
Иногда после такого родной кривский край, с корбами и болотами, сосняками и березняками вдруг на несколько мгновений начинал казаться и Всеславу и Витко (для которого тоже успел стать родным) скучным и невзрачным. Но только на несколько мгновений – призрак южных стран быстро растворялся, и виделось вокруг иное – сладкая светлая вода в родниках, высокие сосновые боры с шумящим в вершинах ветром, весёлые стайки берёз и даже угрюмые вроде бы замшелые камни были своими, родными и знакомыми.
К слову сказать, Всеславу однажды хватило дури признаться Бреню в своих ощущениях. Гридень не рассердился, он просто удвоил количество упражнений на несколько дней – чтобы дурь из головы вылетела. Всеславу – и Витко заодно.
И только потом пояснил:
– Ты, Всеславе, будущий князь этой земли. Она даёт тебе силу, и не любить её нельзя.
Да и разве ж можно было не любить эти озёра и бочаги – словно глаза неба в чаще дебрей, эти тьмочисленные реки, речки, речушки, ручьи с прозрачной черноватой водой, эти сосняки, березняки и дубравы, эти рубленые города, которые глядятся в реки, словно любуясь собой?