Каменный Пояс. Книга 3. Хозяин каменных гор. Том 2 - стр. 34

Все с большей тревогой спускались горщики в штреки. Тускло светил огонек в шахтерской лампешке, журчала вода, и мрак ложился и давил грузной глыбой на сознание. Нет-нет да и собирались в минутки передышки горщики к стволу подышать свежим воздухом, который струился сверху, с нагретой земли. И казалось, нет ничего слаще и приятнее этих весенних запахов, которые шли сверху, – дышишь и не надышишься.

Щурясь на далекий-предалекий клочок неба, видневшийся над столом, Козелок однажды начал свою бывальщину:

– Иду я, братцы, в прошлую ночку с работы. Темень непроглядная! И на каланче об эту пору раз за разом отбили двенадцать ударов. Полночь, стало быть, настигла. Ох, господи, – думаю, – время-то какое, самое что ни на есть глухое, только и разгуливать всякой нечисти. Лишь подумал я об этом, братцы, свернул за угловую избушку, а меня вдруг кто-то цоп за полу. Я вперед – не пускает. Оглянулся назад и обмер. Стоит она позади меня, вся в белом, волосы распущены, а глаза по-кошачьи горят… Как закричу я…

Рассказчик осекся, все повскакали с мест: в эту минуту где-то совсем близко в потемках что-то зашуршало и сильно-сильно захлопало.

– Братцы! – схватил соседа за руку Козелок, а сам побледнел, затрясся, не в силах вымолвить слова. Горщики тоже присмирели и со страхом стали озираться на штольню.

– Ведьма! – крикнул вдруг в страхе старик и кинулся бежать по штреку. Все – кто куда. Один в уступ бросился, другой к подъемнику, третий сидел ни жив ни мертв.

Рудокопы побросали инструменты и поспешили к выходу:

– Спасайся, братцы, в шахте нечистая сила!

В эту пору снова кто-то захлопал крыльями, закричал-загоготал так, что многих мороз продрал по коже. Горщики – поскорее к стволу, а за ними кто-то зашлепал по воде.

Насилу выбрались на-гора, а позади все еще доносился такой гогот, такая возня, что сам Козелок закричал:

– Спасайте!

Выбравшись наверх, он упал перед товарищами на колени:

– Простите меня, окаянного, не ко времени помянул нечистую силу. Вот, ей-ей, лопни мои глаза, сам видел, как она и сейчас белым махала. Забей меня на месте, не спущусь больше в шахту. Это она и водой балует!

– И я не пойду больше, дорогие. Раз нечистая сила завелась, не к добру! – отозвался молоденький рудокоп, который до этого похвалялся своей храбростью.

– И я не спущусь! – закричал третий.

– Кому надоело жить, пусть сам попробует! – поддержал четвертый.

Всем было страшно заглянуть в черный зев шахты, а над горами так блестело-играло солнышко, так дивно распевали птицы и так радостно пестрели цветы в лугах и звенели мошки, так проворно летали над Тагилкой синие стрекозы, что рудник перед всеми этими весенними щедротами и впрямь показался могилой.