Каменный Пояс. Книга 2. Наследники - стр. 55
Когда Никита выдал первое литье, Голубок радовался, как дитя. Он бойким кочетом носился вокруг домны, распустив бороденку.
Глядя на огненную лаву, воскликнул:
– Удалась на славу! Только пушки лить! Ай да кобылка! Дай я тебя расцелую!
Мастерко бросился обнимать Никиту, но тот повернулся к нему спиной и позвал:
– Ну что ж, идем за мной!..
Он повел дедку в хоромы, и там Юлька вынесла на расписном подносе чару хмельного. Мастерко смахнул шапчонку.
– Вот спасибочко, угодил, Акинфич, – прижмурился он от удовольствия. – Из таких рук одна радость испить.
Юлька с улыбкой посмотрела на веселого старичка.
– Вот видишь, дедко, все у меня есть и все удается! – похвастался Никита. – Не роблю я, а каким царством обладаю!
Голубок выпил, поморщился и смело ответил хозяину:
– Годи хвастаться-то! Все у тебя есть: и заводы, и домны, и экие палаты, и красавица-раскрасавица, дай ей, Господи, здоровья! С заводами все же, хозяин, всяко бывает. А вот мое мастерство всегда при мне будет. Вот и выходит, я сильнее тебя, барин!
Демидов побагровел. Слова мастерка задели его за живое.
– Это почему же? Что-то недомыслю твоих слов! – сказал он.
– Поднеси еще чару, – попросил старик, – поведаю тебе одно тайное предание.
Ему вновь налили хмельное. Осушив чару, Голубок утер седенькие усы и тихим, размеренным голосом повел рассказ:
– От дедов слышал преданье, а они от прадедов дознались про это. В незапамятные годы русские люди достигли Каменного Пояса и впервые спустились в шахту. И тут свершилось страшное, батюшка. Семь дней и семь ночей непрестанно хлестал огненный дождь. Поднялась буря и погнала из рек и морей сокрушительные валы. И воды смывали верхушки гор и уносили в океаны. Сотрясалось все небесное и земное: помрачилось солнце, скрылся золотой месяц. На все навалилась тьма непроглядная, и оттого стало на сердце тошно…
Мастерко перевел дух, взглянул на Демидова и со вздохом продолжал:
– Прост человек, а все же догадался, что неспроста хляби разверзлись и мрак пал на горы. Кому охота идти навстречу своему горю-злосчастью? Отказались холопы спускаться под землю и робить на радость другим. Но сильны хозяева и плетями приневолили людей лезть в кромешную тьму, в недра земные. День и ночь, батюшка, мозолистые руки не знали покоя – все робили и робили. Нет беспросветнее труда под землей, когда гонят тебя без оглядки, без жалости. Подземелья, глубокие и сырые, узкие, что кротовины, губили людей дешевой смертью: то глыба сорвется на трудягу – и прости-прощай тогда свет белый, то вода зальет, то еще какая другая беда настигнет. Все, милый, к одному концу, к одной напасти… И вот в такой поре среди рудокопщиков появился Аким-богатырь. Эх, и человечище: плечист, молодецкой ухватки и своего брата в беде не оставит! И стал он робить, как все кабальные. Известна барская хватка: упустил – плетями засекут, живьем сгноят, вроде как у нас…