Каменный Пояс. Книга 2. Наследники - стр. 5
– Что ты? Что ты, хозяин! Побойся Бога. Много годов служил верой и правдой, а тут такое подумал обо мне.
– Всякое бывает. Напоследок и на старуху проруху. Подле человека всегда бес вертится, на пагубу подбивает… Ну, ну, зови…
В горницу вошли духовник и три сына Акинфия Демидова, за ними неслышно юркнул слуга и вновь стал за возилом. Мосолов степенно стоял по правую руку хозяина. Он пристально поглядывал то на пакет, то на молодых Демидовых.
Старшему – Прокофию Акинфиевичу – шел тридцать пятый год. Был он среднего роста, узколиц, остронос, с тонкими губами. Глаза насмешливые и беспокойные. Мосолов пуще всего боялся этих злых холодных глаз: читалось в них злорадство, брезгливость к людям, нездоровое любование чужим горем и страданием. Жил он на отшибе от отца, делами не занимался, чудородил, и чудородство его было злое, издевательское… Было что-то схожее у племянника с дядей: тот же садизм, жестокость, утонченные издевки, только второй – старик и прикован к креслу, а молодой безнадежен, зато подвижен. «Не дай бог, ежели завещание да в его пользу!» – со смутным страхом покосился Мосолов на Прокофия…
Рядом с братом стоял тихий, словно пришибленный, средний молодой Демидов – Григорий. «Все Григории у Демидовых недоумки, но работяги», – подумал Мосолов и вспомнил мать Григория – тулячку Дуньку, крепкую, здоровущую молодку, которую Никита Демидов выкупил из крепостной неволи и женил на ней Акинфия. «Не в матушку сынок, хоть и честен и трудяга. Этому же и богатство дать в руки, будет лежать втуне!» – с сожалением решил приказчик, и взгляд его перебежал на третьего сына Акинфия – на Никиту. Этот был круглолиц, барствен в движениях, глаза большие, темные. Одет не по-купецки, а модно: в панталонах в обтяжку, в бархатном фраке с золотыми пуговицами, в кружевах. Сдвинув густые брови, Никита внимательно разглядывал тяжелый пакет, который вертел в руках дядя. «Этот – хозяин! – определил его Мосолов. – Барство-то у него напускное, хотя сам и дворянской крови поросль, хват! Деду, поди, под стать, только умом и размахом пожиже. Вот кому наследство в руки! Загремят заводы. Хоть на руку и лют, но хозяин!»
Между тем Никита Никитич Демидов поманил к себе духовника. Старенький священник в темной рясе смиренно подошел к заводчику и благословил его. Демидов вручил ему пакет.
– Отец Иоанн, и вы, мои возлюбленные племянники, – торжественным голосом объявил дядя, – в сем пакете лежит духовное завещание вашего отца и благодетеля. В нем он изложил свою последнюю волю. Сказано во Святом Писании: «Чти отца твоего и матерь твою». Как повелел покойный, так тому и быть! Но одно разумейте, дети мои: плох тот сын, который не умножит богатств своего отца. Помолимся перед столь трудным и великим делом!