Каменный мост. Волк - стр. 112

– Правда.

– Садись быстрее.

Я присел и влез в дыру, где некуда вытянуть ноги, Алена нагнулась и схватила меня за шею, потыкалась сухими табачными губами, подержала, поперекатывала что-то внутри и вдруг выпалила:

– Тебе надо спешить. Звонил Шахурин. Сергей Иванович Шахурин! И сказал, что будет говорить только с тобой.

Я обомлел. Пока запускал гудки телефон, я думал: что случилось? Что же там произошло за горным хребтом, на кладбище? Умер тот, кого они боялись? Неужели все сейчас и – закончится, нас впустят с понятыми, подымут люк, скрытый ковром из верблюжьей шерсти, вкрутят лампочку в патрон, и бедная наша действительность вдруг предстанет не такой, какой мы ее искали, в какую тыкались наши слепые кротовьи морды… Было все вот так, больше не изменить?

– Ал-ло. Да, – он выслушал осторожное мое имя и прошептал: – Я получил ваше письмо.

– Сергей Иванович! Может, это какое-то другое письмо? Я вам писал шесть лет назад.

– Ваше. Тут и телефон. Просто перебирал бумаги и нашел. Вы хотели встретиться, – цедилось невероятное, кап-кап.

– Мы можем встретиться?

– А вы читали книгу Алексея Ивановича? Это хорошо. Вы не заходили в музей на Поклонной горе?

– Много раз. Там витрина с мундиром вашего брата. – Я нагнулся к едва заметной в траве противопехотной мине, я бросал крошки незримой плотве, я, сколько хватало, тянул, тянул раскладную руку-удочку-телескоп с угощением недоверчивой белке.

– В каком году? А? Что-то плохо слышно… А я зашел недавно – витрина пустая. Я говорю: как же так? Оказывается, ордена забрали на экспертизу, на подлинность.

– Когда мы сможем встретиться, поговорить про Алексея Ивановича?

– Давайте так… Себя неважно, правда, чувствую… Ведь многие писали, а сейчас как-то молодежь меньше… Хотя я заходил к генеральному конструктору завода «Сатурн». Память… Хорошо бы увековечить память.

Тогда это точно по адресу, к нам.

– Вы сможете завтра?

– Завтра…

– Четверг.

– Четверг…

– В шесть часов. В шесть часов.

– А вы проявили интерес к Алексею Иванычу…

– Где? Где мы увидимся?

– Я вечером выхожу посидеть… на лавочке. Вы сможете, если на лавочке?

– Где?!

– У пруда. Я активный участник борьбы… против реконструкции пруда. Лужков сказал, – шелестел он, дул седой ветерок, – вы преподали власти урок…

– Патриаршие пруды? На лавочке у Патриарших прудов? Завтра! В шесть часов! Где?

– Памятник Крылову…

Все! Я выдохнул, облизнулся, размял шею. Значит, там есть памятник Крылову. Все, все. Секретарша взлетающей птицей мелькнула мимо меня и обернулась в дверях:

– Почему у вас все получается? Все, что вы хотите? Я так рада! Мы столько ждали, – и убежала; быстрые, веселые каблуки.