Каменные небеса - стр. 28

Ладно. Мы в любом случае не очень-то пользуемся словами. Но это именно то. Начало. Ты, Иссун, увидишь конец.

ТЕБЕ ТРЕБУЕТСЯ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, чтобы достаточно оправиться и стать способной идти самой. Как только это происходит, Юкка забирает твоих носильщиков на другие задания, и тебе приходится ковылять, слабой и неуклюжей от потери руки. Первые несколько дней ты тащишься далеко позади основной группы, добираясь до лагеря через несколько часов после того, как они устраиваются на ночь. К тому времени, когда ты приходишь за своей долей, мало что остается от общинной еды. Хорошо, что ты больше не чувствуешь голода. Также остается мало места, чтобы раскатать свой спальник – хотя тебе все же дали аптечку первой помощи и припасы взамен твоего потерянного дорожного рюкзака.

Оставшиеся места не слишком хороши, в основном по краям лагеря или не на дороге, где сильнее угроза нападения хищника или неприкаянного. Но ты все равно засыпаешь там, поскольку устала.

Ты предполагаешь, что в случае настоящей опасности Хоа снова понесет тебя: похоже, он может переносить тебя на короткие расстояния через землю без проблем. И все же гнев Юкки трудно выносить во многих отношениях. Тонки и Хоа тащатся позади вместе с тобой. Почти как в прежние времена, только теперь Хоа появляется, когда ты пускаешься в путь, держится позади тебя, затем возникает где-то впереди. Большую часть времени он принимает нейтральную позу, но порой вытворяет нечто смешное, например, когда ты застаешь его в позе бегуна. Возможно, камнееды тоже скучают. Хьярка остается при Тонки, так что вас четверо. Нет, пятеро – Лерна отстает, чтобы идти с тобой, злой на то, что считает дурным отношением к своему пациенту. Он не считает, что женщина, недавно вышедшая из комы, вообще должна ходить, тем более тащиться позади всех. Ты пытаешься сказать, чтобы он не оставался при тебе, не навлекать на себя гнев Кастримы, но он фыркает и говорит, что если Кастриме действительно хочется настроить против себя единственного человека в общине, который официально обучен хирургии, то они его не заслуживают. И это… ну, хорошее замечание. Ты замолкаешь.

Ты как минимум справляешься лучше, чем ожидал Лерна. По большей части потому, что это была не настоящая кома, и еще потому, что ты не утратила до конца своей дорожной формы за эти семь-восемь месяцев в Кастриме. Старые привычки легко восстанавливаются: найти размеренный, пусть и медленный, шаг, которым ты все равно покрываешь мили; нести рюкзак низко, чтобы его основной вес приходился на крестец, а не на плечи; пригибать голову на ходу, чтобы падающий пепел не покрывал очки. Потеря руки скорее неудобство, чем настоящая тягота, по крайней мере при наличии стольких помощников вокруг. Кроме дисбаланса и фантомного зуда или ломоты в несуществующих пальцах и локте, сложнее всего одеваться по утрам. Удивительно, как быстро ты приучаешься присаживаться, чтобы помочиться или облегчиться без того, чтобы упасть, но, возможно, ты просто более мотивирована после многих дней в подгузниках.