Каменное Лицо, Черное Сердце. Азиатская философия побед без поражений - стр. 4
В работе Ли эта сложность многозначности выражена еще более. Хаотический стиль Ли делает его текст труднопонимаемым даже для образованного китайца. Он пишет короткими, не связанными друг с другом сентенциями, бессмысленными для всякого, кто не погружался глубоко в китайскую литературу. В своей оригинальной форме «Теория Каменного Черного» не принесет особой пользы жителям Запада. Но мне всегда казалось, что глубокое, но грубовато-честное ви́дение мира, составляющее сущность философии Ли, имело бы огромную значимость для любого, кто желает иметь толику власти над своей собственной жизнью. Именно это ви́дение, этот подход, эту сущность я подразумеваю, говоря о Каменном Лице, Черном Сердце.
По оценке Ли, читателю потребовалось бы три года прилежных занятий, чтобы овладеть практикой его идей. Идеи Ли зажгли в моей душе искру, которая заставила меня все прошедшие двадцать лет крайне скрупулезно исследовать неизведанную реальность нашей повседневной жизни, соотнося ее с принципами Каменного Лица, Черного Сердца.
В ходе своих изысканий я обнаружила, что существует два четко различных уровня понимания. Есть поверхностный аспект – изучение методов и практик, с помощью которых можно получить желаемое, навязывая свою волю другим. А есть более глубокое, духовное понимание принципов Каменного Лица, Черного Сердца как естественного и подобающего состояния души.
В силу своего китайского воспитания я росла в среде, где присутствовали буддизм, даосизм и конфуцианство, несмотря на то что сама я католичка. Принципы этих религий настолько глубоко укоренились в китайской культуре, что нет нужды исповедовать какую-нибудь из них, чтобы испытывать ее влияние. Мои непрестанные поиски понимания забрасывали меня во все части света. Я изучала индуистские писания и христианских мистиков. В какой-то момент своей жизни оставила свою успешную деловую карьеру в Лос-Анджелесе и надолго уехала на уединенную гору в Орегонских Каскадах, посвятив этот период медитации и душевным поискам.
Расширив свои горизонты, я вернулась к собственным китайским корням, взглянув на них с новой точки зрения. Я изучала буддизм, даосизм, конфуцианство и их японский «экстракт» – дзен-буддизм. Мне становилось все яснее, что эти несхожие религии и философии разделяют общий центральный принцип и что, если я смогу понять и выделить этот принцип, он даст мне власть и контроль над моей собственной жизнью, к чему я и стремилась. В своих стараниях выразить этот принцип словами я то и дело возвращалась к Ли Чжун У и фразе «Каменное Лицо, Черное Сердце».