Камень в огород - стр. 1
…Мы с сестрой потягивали клюквенный морс в садовой беседке, отмечали начало лета. Птички перепархивали с ветки на ветку, гудели шмели, маргаритки радовали глаз…
– Хочу камень на горку, – мечтательно вздохнула Наташка, и я забеспокоилась, потому что надо знать Наташку…
Горка – это сильно сказано: так, намек. Кровельщики соседям крышу делали, увидели эту Наташкину горку, и спрашивают: девушка, а кто это у вас тут лежит под холмиком?
Ну, сестрица им ответила в том смысле, что закопали одного такого любопытного. Честно скажу: я до конца дня ждала участкового.
Вот на эту «могилку» теперь Наташке понадобился декоративный камень.
Причем, желание овладело сестрой стремительно, прямо у меня на глазах. Только что сестрица была довольна жизнью, ничего не желала, скачок секундной стрелки – и вот Наташка уже жить без камня не может, уже в подробностях представляет камень на своей горке, точно знает, что посадит вокруг, и отговаривать ее – себе дороже.
Теперь вы понимаете, почему «У меня мурашки от моей Наташки» – мой любимый шлягер?
– Хорошо, – говорю, – а где ты собираешься найти камень?
Вопрос сакраментальный…
Наш город знаменит тем, что в нем много монументов и памятников славным датам и людям.
А камни в нашей местности – большая редкость. Не поверите – стоящий экземпляр стоит кучу денег!
Народ, не долго думая, тырит декоративные камни, которые плохо лежат, так что городская власть едва успевает возобновлять ресурс.
Так вот один камень у нас имеет славу не хуже питерского чижика-пыжика.
На камне начертана дата основания города N: «г.1371». Горожанам он особенно приглянулся, и воруют его с завидным постоянством. Видимо, в этом есть особый шик: водрузить в огороде камень с датой.
– В одном месте, – наводит тумана Наташка и глазки прячет. Глаза у Наташки плутовские и выдают ее с головой. За этот взгляд я зову сестру Наташильда.
– Когда? – с покорностью овцы спрашиваю я.
– Я в шоке! Ночью, конечно!– Наташильда перманентно находится в состоянии шока.
– А как мы его припрем?
– Я уже все придумала,– с жаром уверяет она меня, отчего я чувствую себя крайне неуютно, – привезем камень на тележке.
План у Наташки, как всегда, безупречен: мы ждем безопасного для воровства времени суток, подгоняем тележку к камню, грузим и водворяем малую архитектурную форму в саду, на горке.
В два часа пополуночи Наташильда командует:
– Пора!
В ту же секунду хляби небесные разверзаются, начинается вселенский дождь, молнии сверкают одна за другой, грохочет так, что уши закладывает, видимость пропадает. Лично мне становится ясно: небеса против нашей вылазки, и я начинаю надеяться, что поход отменяется, но Наташка, как обычно, все понимает по-своему:
– Нам повезло, – ликует сестрица, – следы смоет.
– А громом нас не поразит? – спрашиваю.
– Я в шоке! Перестань трусить: грома бояться – в лес не ходить, – на ходу придумывает Наташка. Она вообще горазда на выдумку.
Натягиваем резиновые сапоги, дождевики, Наташка бросает лопаты в тележку, и мы выдвигаемся. Тележка, конечно, достается мне, Наташка тащит лом. Не спрашиваю, зачем он ей понадобился, берегу силы, потому что тележка то и дело застревает на колдобинах, а вокруг гремит и сверкает.
Я уже теряю счет времени, когда обнаруживаю, что мы находимся на центральной площади города.
Наташка подводит меня к клумбе (или рабатке) слева от фонтана, складывает от умиления руки на груди и, перекрикивая шум дождевых потоков, сообщает:
– Вот он, красавец.
Я смотрю и отказываюсь глазам верить.
Сквозь стену дождя проступают неясные контуры знакомого монумента.
– Татусик, – с беспокойством спрашиваю я, – а ты ничего не путаешь? По-моему, это памятник жертвам фашизма.
– Бестолочь, – шипит Татусик, – куда ты смотришь? Вон, внизу!
Под разлапистой елью, между стелющейся туей и какой-то неизвестной растительностью возлежит валун… При вспышке молнии замечаю на нем серебряные цифры «г.1371». Тут я начинаю соображать: городская власть перехитрила падких до наживы горожан и после очередного похищения заменила булыжник валуном с полтонны весом. Чтобы такой умыкнуть, нужен погрузчик «komatsu».