Камень судьбы - стр. 7
– Да, бонус – это наше все, – усмехнулся Глеб, сложил грязную посуду в раковину и выключил свет на кухне.
В голове сами собой сложились строчки:
В темноте он подошел к окну, закурил, наблюдая, как по стеклу бегут наперегонки дождевые капли.
«У них тоже соревнование – кто быстрее доберется до подоконника. Скорость, скорость – с ума все сошли, что ли? «Рынок наш», «прорыв на рынке»… Опередить, урвать, хапнуть раньше других… М-да… А ведь придется «входить в гейм» без передышки. Впрочем, чего стонать? В конце концов, я – лучший гейм-тестер Москвы, не зря же меня прозвали Супер-бета. Американцы, когда нужно сделать что-то «через не могу», обычно говорят: «do or die», «сделай или умри». А мы, русские: «умри, но сделай». То есть у нас даже смерть не считается уважительной причиной. Ничего, как-нибудь справлюсь. Но начинать надо все же завтра. А сейчас хорошо бы пройтись, продышаться…»
Мысль о прогулке посетила Глеба неожиданно. Вообще-то он не был большим поклонником уличных променадов, предпочитая отдыхать на даче за городом или вообще за границей. Москва всегда казалась Погодину малоподходящим для прогулок, особенно в вечернее время, местом. Бесконечные сообщения об убийствах, ограблениях, нападениях на прохожих, массовых драках скинхедов с выходцами из южных республик имидж Москвы отнюдь не улучшали, а поскольку Глеб постоянно торчал в Сети и воленс-ноленс читал новости, у него к двадцати пяти годам сформировалось резко негативное отношение к родному городу. Здесь – только работа, а отдыхать лучше где-нибудь в другом месте. Но в данный момент организму просто требовалась встряска и проветривание.
Дом, в котором жил Глеб, старый, еще сталинской постройки, фасадом выходил на широкую улицу с бодрым названием «шоссе Энтузиастов». Сразу за ней начинался огромный Измайловский парк, местами больше напоминавший дремучий лес.
«Дело к ночи, на улице дождь. В такое время и в такую погоду гопота по хатам сидит, пивом заливается, а не по мокрому парку шастает», – решил Глеб и начал переодеваться, попутно поглядывая на себя в зеркало, занимавшее целый простенок в просторной прихожей.
Оттуда на него смотрел больше похожий на подростка, чем на взрослого мужчину, разменявшего четверть века, человек. Среднего роста, худощавый, белобрысый, с узким треугольным лицом, чуть вздернутым носом и большими голубыми глазами. Сам Глеб всегда казался себе похожим на этакого русского Джонни Деппа. Когда он сказал об этом все той же Милке Игнашевич, острая на язык девушка мгновенно окрестила его «Ваней Депповым» и, пока они встречались, порой беззлобно поддразнивала Глеба.