Камень ацтеков - стр. 7
Баррет помедлил.
– Работать на уборке люггера будет он, – добавил капитан, ткнув пальцем в несчастного натуралиста. – Ты, Ролан Брасье, больше не сухопутная крыса, а бравый парень, слуга на «Синем цветке», и берегись, если я обнаружу жирное пятно на своей тарелке или гнездо насекомых в углу каюты.
– А как же тот корабль с Мартиники?!
Пираты неистово захохотали, предвкушая новое развлечение.
– Охо-хо! Юнга, которому перевалило за три десятка лет!
– К тому времени, как твое корыто придет за тобой, ты уже будешь далеко и откажешься от многих своих предрассудков.
– Могу я хотя бы вернуться к своей палатке и забрать кое-какие вещи?
– Оружие, звонкая монета, побрякушки для дам?
– Там бесценные образцы попугаев, ящериц и пауков.
– Нет, – отрезал Баррет. Брасье потупился, видно было, что он зол, напуган и боится вызвать ярость капитана. Баррет равнодушно отвернулся.
…Временный лагерь на острове обустроили еще до вечера. Шли часы, смеркалось быстро, как это бывает в южных широтах, близилась ночь, соленый ветер с моря сменился теплым ветром с разогретой суши. Крабы возились в темноте. До Баррета доносилось сухое пощелкивание их панцирей. Потом выкрики пиратов заглушили этот монотонный нечеловеческий звук. Чтобы скрасить усталость, с «Синего цветка» переправили на берег бочонок рома. Теперь матросы низкими голосами тянули песенку о недотроге Кэт. Слова жаргона и ругательства так густо уснащали ее, что Брасье с трудом улавливал смысл. Он озирался в тоске и щурился от дыма, напоминая беззащитную птицу.
Доктор Кид перебрался к Баррету и тщательно перевязал друга при свете вечернего костра.
– Что за привычка, Питер, совать в открытые раны оторванные от одежды тряпки и другие сомнительные предметы? Только твоя неслыханная удача мешает тебе подхватить горячку.
– Ерунда, иногда стоит рискнуть меньшим, чтобы получить кое-что большее.
– У тебя есть что-то большее, чем твоя жизнь, «Синий цветок» и призрак богатства на горизонте?
– Может быть, Генри, очень может быть – как знать?
Должно быть, сказывалась потеря крови, но Баррет, обычно устойчивый к алкоголю, ощутил легкое головокружение. Оно усилилось, купол неба дрогнул и заметно повернулся, мигнув бесчисленными трепетными огнями звезд.
– Что за черт!
– Ничего особенного, Питер, ничего особенного. Это просто ветер с суши и твоя рана.
Костры светились в лесу, озаряя переплетение веток, воздушные корни, бледные пятна ночных цветов. Пахло одновременно водорослями, гниющими растениями, сочной листвой.
– Нортон сегодня умер и умер по-глупому, – задумчиво протянул врач. – Конечно, смерть – неизбежность. Но я не собираюсь доживать нищим вроде тех грязных оборванцев с вечно слезящимися глазами, которые просят подаяния по дорогам. Вот накоплю на свой дом и перестану пить дешевый ром, от которого болит желудок. Может быть, даже стану приличным человеком. Длинными счастливыми вечерами я буду вспоминать этот проклятый Архипелаг и тихо радоваться, что моя шкура избежала твоего ножа.