Камал, я больше не твоя... - стр. 27
Родители настояли, чтобы мы вдвоём на море съездили. Мне было всё равно, полная апатия, безразличие вообще ко всему.
Только вот и там меня хватило на три дня.
Всего на три, и то только благодаря тому, что я пил до беспамятства. Наедине с Айшей было ещё паршивее.
Но именно после этой поездки моя вторая жена наконец забеременела.
Наконец я смог выдохнуть и бросить бухать, потому как уже не было надобности посещать спальню женщины, которая была мне едва ли не противна.
Я понимал, что Айша пострадала даже больше, чем кто-либо в нашей семье. Она потеряла народившегося ребёнка и имела право на счастье. Я всё это понимал, но всё равно никак не мог переступить через себя. Айша из кожи вон лезла чтобы внимание привлечь, но перед моим взором опять-таки, только она одна, – Руслана!
Даниль родился очень слабеньким! Айша провела с ним за границей почти четыре месяца. Всего боялась, тряслась над ним и родственникам никому не показывала. Мать моя только с нею рядом всё время была.
Зато сейчас. Куча нянек, а она только за новыми шмотками бегает.
Даниль, в свои неполные три года, практически ничем не интересуется, он достаточно замкнутый мальчик. Из своей спальни выходит крайне редко. Порой мне кажется, что и вовсе, только когда я приезжаю.
Айша, во главе с моей матерью уговаривают меня на второго ребёнка, но я не хочу. Всем своим нутром я не хочу. Не хочу больше детей, по крайней мере, не от своей второй жены…
Сейчас стоя во дворе дома Сорокиных, где Руслана проводит время с детьми, я слушал её дерзкие слова и мне нестерпимо хотелось заткнуть ей рот. Как раньше заткнуть. Жёстко и на всю длину. Как же я давно подобного не чувствовал.
Я очень хорошо помню тот момент, когда Руслана впервые, добровольно опустилась передо мной на колени. Помню, как до чёртиков возбуждающе краснела, и несмело брала мой каменный член себе в рот.
Вот для Русланы он стоял постоянно. Мне даже видеть её не нужно было. Достаточно было почувствовать её запах и в штанах становилась тесно. Вот прям как сейчас. Если бы ни дети, ни факт, что смог бы сдержатся и не нагнул бы её прямо здесь, под навесом.
Все похотливые мысли из головы выветрились, когда я услышал плачь Саны. Сначала я решил, что она просто захотела привлечь к себе внимание, но девочка сняла очки и у меня в этот момент замерло сердце.
У Саны большие, тёмно-карие глаза и из них текли крупные слёзы обиды.
Я никогда в жизни не чувствовал себя таким мудаком. Я действительно полный придурок, потому что решил, что для ребёнка, для девочки, нужны какие-то особенные игрушки.