Калинов мост - стр. 28

Повернув от метро налево, быстро прошел мимо вереницы торговых палаток, перемахнул через дорогу и нырнул во дворы. Здесь было тише и зелени больше, чем возле дорогой гостиницы в центре города.

– Слушай, Кот, я вот думал тут… а сколько тебе лет?

Кот остановился и воззрился на Игоря. Последний раз этот вопрос ему задавали в лесах под Киевом до крещения Руси. Тогда он так и не смог ответить.

– Не помню. А что?

– Ну вы вроде как с бабулей живете… кхм… давно. Только она старуха совсем, а ты лет на сорок выглядишь не больше. Это как?

– Она баба, – ответил оборотень и потрусил через двор мимо хоккейной коробки и детских площадок. – А я зверь. Потом ты же видел, и она может быть молодой.

– Она придуривается, – Игорь допил пиво и поискал глазами мусорку. – А ты на самом деле.

– Придуривается, – согласился оборотень. – Только откуда ты знаешь когда она придуривается? Может, она на самом деле такая, а придуривается, когда старухой выглядит. Я вот не знаю. Вообще я ей не шибко верю.

Игорь сделал пару шагов в сторону, бросил бутылку в мусорный бак. Вернулся обратно.

– Так ты ей, значит, не доверяешь?

– Доверяю, – покачал головой Кот. – У меня выхода другого нет. Но не сильно верю и не сказать что люблю.

– Есть причина?

Кот кивнул.

– Расскажешь?

Оборотень нехотя посмотрел на бородатого, фыркнул.

– У меня была любимая женщина. Я ее потерял. Думал тогда все, не полюблю больше. Но случилось, полюбил. Ее Василисой звали. Бабкина внучка была. Я ее любил, она меня. А старуха на меня осерчала, дескать совратил девку зверь лютый. Так объяснить ничего и не дала, обернула зверем и в зверином теле заперла на сотни лет. А Василисе отвар дала, чтобы не рожденного нашего сына изничтожить. Василиса год слезы проливала, потом пошла к речке и утопилась. Вот и вся сказка. Потому нет у меня причин любить старуху, как и у нее нет причины меня любить. Василиса между нами. Мертвая Василиса.

Игорь слушал молча, хмурился.

– А что потом? Так больше никого и не полюбил?

– Потом, – лицо Кота стало жестким, словно окаменело. – Не было у меня потом. Потом я был зверем. И давай-ка ты меня больше об этом не спрашивай.

На последнюю просьбу Игорь только согласно головой мотнул, словно конь. Оборотень улыбнулся.

– Не печалься. Той сказке уж тыща лет. Столько даже память не живет, не то что люди. А история – она вечная. По кругу ходит и раз за разом повторяется. Пришли.

Игорь поглядел на бело-бордовую шестнадцатиэтажку. За ней уже поднимались новостройки. Где-то далеко за ними маячила густая зелень.

– А там что? – указал Игорь на далекие деревья. – Лес?