Калинов мост - стр. 11
Символы, начертанные на полу, начали светиться в ночи. Словно светлячки почему-то решившие усесться в круг. Голос старухи зазвучал громче, окреп, став более походить на бас. Зверь напротив нетерпеливо затоптался на месте. Но старуха одарила его таким ярым взглядом, что тот окаменел. Бормотания однако не прервала.
Голос ее взлетал и падал, словно птица с перебитым крылом. То казалось, набирал сил и парил, то ухался камнем вниз, но не обрывался, а снова вздергивался куда-то. Последнюю фразу она практически выкрикнула. Вспыхнуло. В глазах зарябило от яркой вспышки, запестрели темные и светлые пятна. И она сощурилась, какое-то время ничего не видя и даже не пытаясь хоть что-то различить. Только чуяла, как оседает запах паленой шерсти.
Когда зрение восстановилось, она увидела то, что и надеялась увидеть. Зверя в клетке не было. На его месте скрючился голый мужчина. Он был поджарым, тощим. Но щуплым его было назвать никак нельзя. Все тело его было перевито веревками не мышц даже, а жил.
– Вставай, – потребовала старуха. – Поднимайся, Кот. Времени нет.
Человек попытался подняться на ноги, но вышло это не сразу. Даже когда встал видно было как тяжело ему это дается. Звериное клонило к земле, ломало осанку.
– Старррая ста-ла, – раздельно произнес мужчина. Голос его тоже сохранил звериные нотки.
– Поговори еще, – недовольно буркнула старуха.
– Пррррежде без крррруга об-ходи-лась, а теперррр…
– То прежде, а то теперь.
Она поднялась на ноги и только теперь осознала всю разницу между прежде и теперь. Тогда для того, чтобы запрятать оборотня в звериную сущность и запереть в ней, хватило взмаха руки и пары слов, теперь же и слов стало больше и произносить их труднее. Да и с корачек просто так не подняться. Правда опереться не на кого, Кота самого к земле клонит. Старуха поглядела на мужика, что стоял перед ней. Тот за сотни лет, что провел в шкуре зверя почти не изменился. Только седины в висках прибавилось, да тоски в глазах. Ну и спину тот прежний Кот держал прямо, не чета теперешнему.
Никак жалеть его вздумалось, одернула сама себя. Неча его жалеть. Не за так зверем жил, а за грех. Да и осанка, походка, речь и прочее – дело наживное. Поживет маленько человеком, пообвыкнется.
Старуха взяла оставленный на пакетах костюм и бросила оборотню.
– Оденься.
Кот, при всей свой кажущейся неуклюжести, ловко поймал тряпье, принюхался.
– Это чего? Испод-нее? Бррррагой скисшей пах-нет.
– Не придирайся. Одевай быстрей. Уходить нам отсюда быстрее надо, пока никто не всполошился. А там придумаем во что тебя одеть.