Калиго: лицо холода - стр. 90
– Кэт, дай свою фляжку. Попробую отфильтровать воду.
– А она разве у нас есть?
– Нет, – улыбается блондинка, – но будет.
Кэйтин достает металлическую посудину и передает подруге, которая тут же наполняет ее снегом. Закупоренную флягу Иви укладывает на несколько минут к костру, после чего, используя прутик, перекатывает ее в снег, чтоб та остыла.
– И это все?
– Не совсем, – она собирает несколько угольков и бросает их в воду, затем достает литровую бутылку из-под сока. Оторвав кусок от своего шарфа, девушка помещает один край в наполненную металлическую бутыль, а второй – в пластиковую. Наблюдая за странным приспособлением Калеб озадаченно вскидывает брови.
– Не хочу показаться грубым, но эта конструкция не внушает доверия. Там же плавает клочок ткани.
– Уголь – природный фильтр, – объясняет Иви. – Он убьет вредные микробы, а материя поможет испарившейся жидкости перейти в чистую емкость, в то время как осадок останется в другой. Через пару часов сможем напиться. Правда, много пить талой жидкости нельзя.
– Почему? – удивляется Кэт. – В горах ведь благоприятный климат и снег должен быть чистым.
– В том-то и проблема. Он слишком чистый. В воде, которую мы пьем, содержатся важные компоненты, минералы, соли, а в этой – ничего. Поэтому и энергию она не восполнит. Просто не даст умереть от жажды.
– Умерли от обезвоживания посреди снегов, – фыркает Калеб. – Это была бы поистине эпическая смерть.
Ивейн пропускает его комментарий мимо ушей, поудобнее усаживаясь напротив костра. Жар огня оказывает поистине магическое влияние на отсыревший механизм тела: размягчает загрубевшие мышцы, прогревает заржавелые кости, растапливает заледенелые суставы, медленно, но уверенно возвращая их к жизни. Вместе с теплом приходит и сон, словно охотник, выжидающий подходящего момента. Кэйтин отключается с первым лучом лунного света. Ее храп сглаживает шепот ветра, который не прекращается ни на секунду, словно нашептывает им на ухо секреты этого опустелого места. Ивейнджин и не замечает, как начинает дремать. Единственным, кто не может сомкнуть глаз остается Калеб. Из-за боли в макушке парень не может впустить в себя отдых ни на минуту. Несмотря на усталость, впивающуюся в спину и ноющие от долгой ходьбы лодыжки. Юноша устало потирает затылок, пытаясь избавиться от непрошенных мыслей, но они назойливыми мухами слетаются на запах его страха и волнения от перспективы возможного неутешительного будущего.
Калеб до сих пор не понимает, как так получилось. Конечно, Гудмен всегда был жестким. Однажды он сбросил с лестницы новичка из своей группы лишь за то, что тот выступил с докладом по международному маркетингу на ту же тему, что и он. Все было выставлено как несчастный случай, но Калеб знал правду, потому что видел, как это произошло. Ак наверняка бы разделался и с ним, если бы не влияние Колдвотера-старшего. Но проблема вовсе не в Акли с его вкусовыми предпочтениями. Даже, если им удастся каким-то образом избежать расправы Акли, они все-равно стали свидетелями двух убийств, и жертвы на этом, возможно, не закончатся. Отец его распнет, а кусочки разбросает по разным уголкам света, если узнает, что Калеб во всем этом хоть как-то замешан. Парень сжимает виски, но предательский голос старика не перестает звенеть в нем тревожным колокольчиком: «