Калиго: лицо холода - стр. 87
Со временем Кристофер выработал свои привычки и распорядок дня. Подъем – пять тридцать. Душ, готовка еды, пробежка – до семи утра. Завтрак мамы – восемь тридцать. Обед и ужин соответственно в двенадцать тридцать и восемнадцать ноль-ноль. Дверь запиралась на семь замков, ключи от которых мужчина всегда носил на шее, а Иви строго настрого запрещалось подходить к дверному проему ближе, чем на метр. Отец всегда говорил, что это не заключение, а лечение. Мол, это гуманнее, чем привязывать пациента к кровати и фаршировать таблетками. Что вскоре все изменится к лучшему и Эвэлэнс поправится. Но лучше не становилось.
Женщина кричала круглыми сутками, билась о стену, выламывала створки. По вечерам до ушей Иви доносились звуки бьющейся посуды и разлетающейся в щепку мебели. Однажды девочка не смогла побороть искушение и подняла крышку щели, увидев маму, сидящую на полу в ореоле лунного света, который лишь добавлял увиденному обреченности. Она казалась такой грустной и одинокой, брошенной, как и сама комната, которую отгородили от семейного очага толстым слоем металлических крючков и скважин. Книги валялись на паркете, платья и блузки разбросаны по кровати, расческа и флакончики с духами – притаились по углам. Ивейн разглядела красные пятна на руках матери и испугалась, подумав, что это кровь. Но это была всего лишь губная помада. Девочка подняла глаза и с ужасом заметила запятнавшие обои надписи. Она напрягла зрение, но не поняла их значения. Казалось, это были просто какие-то каракули, придуманные матерью, чтоб не потерять связь с реальностью. Среди них был силуэт горы, который издали напоминал большую букву «А». Лишь одно слово было написано достаточно четко, чтобы прочесть: «сиеты». Но даже оно казалось непонятным набором букв, случайно затерявшихся в сетях маминого безумства.
– Они живут без жизни… – послышался шепот со стороны кровати. – Там, где ничто не выживает. Люди без души, пустые тела, пополняющие чужую коллекцию… От них не скрыться… Против них нет спасения…
– Мам? – девочка опускается на колени. – Ты как?
Глупо спрашивать, но глядя в эти потускневшие глаза, которые когда-то сияли жизнью, Ивейнджин не знала, что еще сказать.
– Все в порядке. Здесь ты в безопасности. Можешь расслабиться и отдохнуть.
– Ах, девочка моя, – Эвэлэнс обхватила ноги руками. – Я не заслуживаю ни успокоения, ни прощения. Я совершила ужасное, чудовищное… пускай уже придут за мной. Пускай увезут, лишь бы не тронули тебя. Я так боюсь, что однажды они заберут мою тыковку для этой ужасной коллекции…