Калейдоскоп рассказов Таши Муляр. Три книги в одной обложке - стр. 32
Сотрудники музея больше всего впечатлились не старой утварью, которой было полно в доме, – бабушкина прялка, протёртое почти до дыр корыто, в котором бабуля капусту шинковала, три самовара, оставшиеся от разных поколений, безупречно начищенные Еляной и сиявшие с высокой деревянной полки в кухне пузатыми боками, гордо выпячивая их вперёд, – мол, вот, какие мы красавцы. Нет, гостей впечатлило не это. Больше всего они заинтересовались её птицами, которые были развешаны по всему дому на прищепках. Она начинала рисовать их на компьютере, делала эскиз, подбирала цвета, а потом перешла на бумагу.
Акварельные птахи были все разные, с огромными крыльями, с переливающимися, словно настоящие, перьями и выразительными глазами. Каждая была со своим характером, который явственно читался, – у них были женские головы, невероятные шляпы и расписные сапожки. Засидевшиеся гости долго рассматривали птиц, уговаривали Еляну передать несколько рисунков в музей, на выставку народных талантов области. Она сопротивлялась: «Никакой я не талант!» Но потом сдалась, заулыбалась и отобрала несколько самых фантастических.
Мне кажется, что все дальнобойщики – очень уравновешенные люди; в отличие от многих из нас, особенно от жителей больших городов, они имеют возможность размышлять. У них время раздваивается. С одной стороны, ты должен быть сосредоточен и следить за дорожной обстановкой, с другой – с опытом это происходит на автомате… Километры сменяются километрами, за окном пролетают облака, дома, ели и птицы, в то время как твоя голова занята размышлениями, ведь ты имеешь возможность обдумывать многое и подолгу. Представляете, какие мыслители рождаются за рулём?
Дорога – хороший психотерапевт, особенно когда на длинные расстояния едешь.
Через 100–150 километров обычно входишь в ритм, дорога увлекает, ты сливаешься с ней, трасса ещё и успокаивает. Витя ехал и мысленно разговаривал сам с собой. Один Витя задавал вопрос, другой – отвечал. Какой-то из них был прав, какой-то – нет. Один из них назывался совестью, кем был другой – судить сложно.
«Если бы ты не написал ей то сообщение, вы бы сейчас вместе ехали в Таллин, душа бы у тебя так не болела, семья бы уже была», – говорила совесть.
«Ничего ты не понимаешь. Так всем лучше», – второй голос отстаивал Витин выбор.
«Чем же это лучше? Врёшь ты сам себе, Витенька. Сначала ты не подумал, а потом струсил, сам себе признаться не можешь. Ждёт он её, видите ли! Действовать нужно, если забыть не можешь».
«Да у неё уже точно кто-то есть, может, она уже замуж собирается».