Календарь Морзе - стр. 29

– Нет, – заверил я правкома, – у нас с этим строго. Ежели кто от баб из бухгалтерии нос воротит – сразу выводят в коридор и расстреливают. Из табельного степлера.

– Да? – с подозрением уставился на меня депутат. – Ну ладно тогда…

Чото с вечернего эфира отпросился, так воровато кося глазом, что я сразу догадался куда. Потащит яйца в гнездо. Гнездо порока, разумеется – «Поручика».

Его девушка – суровая молодая леди, телосложением похожая на армейскую тумбочку, а лицом – на солдатскую задницу, держала моего ассистента в строгости, чему немало способствовали два старших брата. Братья тоже имели мебельную форму, но пропорциями ближе к шкафу, лица же им заменяли черные бороды и горбатые носы. За честь сестры братья могли зарезать, а трындюлей хлипкому ухажеру выписывали периодически просто так, чтобы не расслаблялся.

Но Чото расслаблялся все равно.

– Я тут записал вечерний новостной блок, поставишь в десять, а? – попросил он, застенчиво ковыряя ножкой пол.

– Алиби обеспечиваешь? – хмыкнул я.

Чото покраснел и начал было неумело врать про какие-то курсы, но я только рукой махнул:

– Ладно, прикрою, иди развлекайся. Только помни – если вышибала стоит чернявый, то лучше сразу домой иди. Он с братьями Марамоевыми в одну качалку ходит.

– Так вот откуда… – сразу спалился Чото. – Спасибо, Антон, я побежал!

– …А двадцатого февраля был бы Всемирный день справедливости. «Справедливость», дорогие радиослушатели, – это когда корова сдохла не у тебя, а у соседа. Не путать с «высшей справедливостью».

Вы спросите: «Антон, а что же такое „высшая справедливость“?» И я отвечу – это когда все хорошие люди собрались вместе и жестоко убили всех плохих.

Так устроен мир, дорогие радиослушатели, и не я это придумал. Но если бы этот мир придумывал я, было бы еще хуже, поверьте!

Башка трещала. Вчера вечером я поперся к Анюте, но был рассеянно отвергнут посредством домофона. Барышня не соизволила меня даже впустить. Я впал в сплин и меланхолию. Пил коньяк, сидя на скамейке в парке и наблюдая за тем, как двое подростков ловко орудуют баллончиками с краской. На стене трансформаторной будки быстро проявлялся уродливый голый человек с серой обвисшей кожей, унылым бессмысленным лицом и несоразмерно длинными худыми руками. Ребята были не лишены художественного таланта – существо выходило на редкость отвратное.

Гадкий гомункулус сидел на корточках и жрал, отламывая корявыми нескладными конечностями куски от узнаваемой панорамы Стрежева. Жрал и то ли гадил, то ли метал икру – из его задницы сыпались такие же серые уродливые человечки. Омерзительно.