Кактус. Никогда не поздно зацвести - стр. 34
На лицо Ричарда в тот момент стоило посмотреть. Брови поползли куда-то под волосы, угол рта начал подергиваться. На лбу выступил пот, хотя день был довольно прохладный, а всегда здоровый цвет лица стал болезненно-желтым.
– Как, ты беременна? – заикаясь, выговорил он.
– В точку, – подтвердила я. – А теперь, если не возражаешь, мне нужно отправить срочный имейл. Позволь, я тебя провожу.
Без слов, с потрясенным видом Ричард поднялся и вышел в холл. Я распахнула дверь и отступила, давая ему пройти. На крыльце он обернулся, будто желая что-то сказать, но передумал. Сделав несколько шагов, он снова обернулся:
– А ты разве не… Не собираешься же ты, в самом деле…
– Прощай, Ричард, – перебила я и закрыла дверь. Хотя для меня это стало не меньшим сюрпризом, чем для всех, кто меня знает, я, скорее всего, собираюсь, и в самом деле. Более того, я этого даже хочу.
Очередной визит в Бирмингем прошел совершенно иначе. Странно было думать, что всего несколько недель назад я изнемогала от утренней тошноты и эмоций, неизбежных после смерти кого-то из родителей. Что касается физической формы, я практически вернулась в норму; в эмоциональном же плане я переживала подъем. Разделавшись с Ричардом и приняв окончательное решение относительно беременности, я смогла сосредоточиться на борьбе за то, что причитается мне по праву. Сидя в приемной конторы «Бринкворт и Бейтс», я была воодушевлена и готова к бою. Знаю, некоторые считают меня трудным человеком, но даже они согласятся – я в жизни никому не нагрубила, за исключением, пожалуй, Эдварда, но он это заслужил. Я горжусь своими манерами: я уступаю место пожилым в общественном транспорте, заставляя краснеть тех, кто моложе меня и спортивнее. Я никогда не забываю письменно поблагодарить за подарок, пусть даже нелепый и ненужный. Я никогда не лезу без очереди, даже если люди выстроились откровенно неровно. Подобных примеров много, и, однако, я не верю в эффективность деликатных хождений вокруг да около.
Двусмысленность ведет в лучшем случае к недопонимаю и неловкости; в худшем же становится брешью, через которую другие смогут воспользоваться вашей мнимой или истинной слабостью. Я сразу поняла, что меня пытаются третировать, когда начала разбираться с поверенным Бринквортом. Я отправила ему имейл, запросив подробный отчет о том, как проходило составление завещания моей матерью (мне это было необходимо, чтобы установить точную степень участия Эдварда), однако поверенный Бринкворт не соизволил даже подтвердить получение моего письма, не говоря уже об ответе по существу. Между тем я выяснила, что в качестве временной меры я могу попросить суд заблокировать вступление документа в силу и лишить таким образом душеприказчика возможности распоряжаться имуществом покойной. Хотя неизбежные проволочки мне столь же невыгодны, сколько и Эдварду, я не сомневалась, что продержусь дольше своего брата, чей доход колеблется между случайным и несуществующим.