Кактус. Никогда не поздно зацвести - стр. 23
Все встали под вступительные аккорды «Великий Бог, когда на мир смотрю», наполнившие зал прощаний. Оказавшись на ногах, я сразу поняла, что это не та поза, в которой мое тело предпочитает находиться: кровь отлила от головы, как вода из губки. Я подумала было снова присесть, но решила не привлекать к себе внимание. Вместо этого я продела правую руку под локоть Эдварда и покрепче вцепилась в его рукав. Брат даже вздрогнул – наш последний физический контакт состоялся несколько десятилетий назад. Нужно отдать ему должное – он не вырвал руку, что, не сомневаюсь, было его первым побуждением, а остался стоять неподвижно, как часовой, с недоуменной миной. Когда гимн подошел к концу, я отпустила рукав Эдварда и буквально упала на сиденье.
– Первым прощальное слово о покойной скажет сын Патрисии, Эдвард, – объявил викарий.
Тот развязной походкой поднялся на кафедру, отрывисто откашлялся и начал монотонно читать из Библии. Теперь, когда вместо брата рядом со мной образовалось пустое место, а с другой стороны уже начинался проход между рядами, слабость окончательно овладела мной. Меня даже пошатывало.
Когда Эдвард вернулся на скамью, я навалилась на его плечо. Природное самообладание стремительно покидало меня. Викарий произнес еще несколько слов, а я считала про себя: «Вдох, два, три, четыре, выдох, два, три, четыре». Вдруг я услышала, как викарий произносит мое имя:
– Сьюзен… Сьюзен?
Он протянул ко мне руку, делая жесты в сторону кафедры. Я начала рыться в сумке в поисках распечатки стихотворения Томаса Гарди «Если весна настанет снова». Отыскав листок, я кое-как поднялась и одолела две ступеньки к кафедре, откуда мне предстояло читать. Пошатываясь, я проклинала себя за туфли на каблуках: твердая плоская подошва обеспечила бы недостающую устойчивость. Положив листок на кафедру, я оглядела ожидающую аудиторию. Все внимание было приковано ко мне, если не считать близнецов, катавшихся на полу у ног Кристины, и двоих детей постарше, игравших в компьютерные игры на ручных консолях. Я с трудом различала отдельные лица – зал будто расплывался. Я начала читать:
– Если весна настанет снова, снова настанет…
– Йес! – вякнул один из игроков во время цезуры. Я в замешательстве вскинула глаза, отметив, что аудитория превратилась в одно цветное пятно, и снова обратилась к стиху. Слова отчего-то плавали на бумаге.
– Я уйду, куда ходил… Простите, я пойду туда, куда ходил… Извините… Я пойду, куда ходил, когда…
Перед глазами все рассыпалось в цветные точки и зарябило: я видела лишь крошечные пиксели света и мрака, пульсирующие вокруг. В ушах возник тоненький писк. Меня накрыло волной усталости, бороться с которой не осталось ни сил, ни воли. Сон вдруг показался самой приятной и манящей вещью на свете. Глаза закрылись сами собой, и я перестала противиться.