Какого цвета любовь? - стр. 4

Это место считалось территорией отдыха и непринужденных бесед университетского студенчества. Порой небольшой зал пиццерии не выдерживал наплыва молодежи. Она нуждалась в пристанище, где можно часами обсуждать свои проблемы под звуки негромкой музыки. Столиков всегда безнадежно не хватало, и даже отсутствие еды на тарелках не служило поводом для того, чтобы покинуть уютное местечко. С прошлой осени заведение расширилось, оборудовав летнюю площадку, рассчитанную еще на несколько неугомонных, энергичных компаний. Однако воспользоваться этой милой экзотикой под развесистыми ивами пока не было возможности: за окном шел снег и крепчал январский мороз. В помещении не было свободных столиков, а и без того неяркое освещение ослаблялось серым облаком сигаретного дыма. Как ни странно, но курили в основном девушки. С некоторых пор это перестали считать необходимым скрывать. Пожалуй, борьба за эмансипацию привела к тому, что у мужской половины стал вызывать удивление тот факт, что девушка оказывалась некурящей. Как бы там ни было, за столиком, где сидели «три мушкетера», в пепельнице тлели три сигареты.

– Почему у меня такое ощущение, что я совершаю непоправимую ошибку, отправляясь послезавтра на базу? – ни с того ни с сего спросила Даша, выпуская тонкую струю дыма вверх. Она выглядела усталой, потому что последний экзамен дался ей с большим трудом. В больших голубых глазах девушки безнадежно хозяйничала грусть. Полученное «хорошо» поставило крест на повышенной стипендии, и это огорчало ее. Преподаватель откровенно заваливал дополнительными вопросами, а в конце и вовсе задал такой, на который потом сам не пожелал дать верный ответ. Даша знала, что он придирается из-за того, что пару раз на семинарских занятиях она имела неосторожность прокомментировать изложенный материал. Комментарий был не в пользу казенного подхода к вопросу со стороны Ивана Григорьевича Стрельцова. Наверняка он не забыл об этих неприятных минутах и с иезуитской улыбкой задавал бесконечные вопросы зарвавшейся выскочке. Было очевидно, что его выводит из себя спокойная и не растерявшаяся студентка, но с поставленной целью историк в конце концов справился.

Даша смотрела, как он своим красивым, круглым почерком выводит «хорошо» в ее зачетке, и кусала губы. Каждая буква делала все более реальной перспективу получения обычной стипендии. По большому счету, и это было неплохо. Однако Даша частенько ставила себе задачи повышенной сложности и стремилась решить их. В этом они были очень похожи с Симкой.

– Думаю, что в следующем семестре у нас будет «отлично», а пока… – продолжая улыбаться, произнес Стрельцов и отдал заветную синюю книжечку. Даша едва справилась с желанием ответить ему то, что просилось на язык. Она знала, что война с ветряными мельницами ни к чему не приводит, а потому молча вышла из аудитории. Говоря студенческим языком, ее завалили. Конечно, со временем горечь уйдет, но осадок точно останется. Тем более, что речь о Даше, обидеть которую не составляло большого труда. Она остро переживала любую несправедливость и не только по отношению к себе, несправедливость вообще, как таковую. В ней жила постоянная готовность принять чужую боль и полная беспомощность, когда что-то нехорошее касалось ее лично.