Какие они разные… Корней, Николай, Лидия Чуковские - стр. 46
К сожалению, Тумим в своем неприятии «Крокодила» был не одинок. Это видно, например, из отзыва выдающейся русской просветительницы Александры Михайловны Калмыковой. Она писала в № 7/8 журнала «Новая Книга» за 1923 год: «К отделу сказок отнесем и замечательную “поэму для маленьких детей” К. Чуковского “Крокодил” (“Приключения Крокодила Крокодиловича”), разошедшуюся по России в огромном количестве экземпляров, выпущенную сейчас Государственным Издательством вторым изданием и пользующуюся небывалой популярностью среди детей, которые (не взирая на недовольство некоторых педагогов и родителей), захлебываясь, декламируют ее наизусть во всех уголках нашей обширной родины».
Но и среди педагогов были здравомыслящие люди. Организатор просвещения, методист Николай Петрович Белдыцкий писал в 1923 году во втором номере «Сибирского педагогического журнала»:
«Простая, настоящая “детская поэма”. Простая, без претензий, она написана хорошими стихами, правда, не всегда выдержанными, но легко усваиваемыми детским умом. Много выражений и оборотов на столько удачных, что они сделались уже нарицательными и постоянно цитируются маленькими читателями и почитателями “Крокодила”. А ведь это лучшая оценка, лучшая и самая чуткая критика всякого детского произведения».
Однако командные высоты в советской педагогике тогда занимали люди, думающие так же, как Тумим. Е. Л. Шварц вспоминал: «На всем еще лежал отпечаток голодного и холодного 18/19 года… В те дни мрачные противники антропоморфизма и сказки, утверждавшие, что и без сказок ребенок с огромным трудом постигает мир, захватили ключевые позиции педагогики. Детскую литературу провозгласили они довеском к учебнику. Они отменили табуретки в детских садах, ибо таковые приучают к индивидуализму, и заменили их скамеечками. Изъяли кукол, ибо они гипертрофируют материнское чувство, и заменили их куклами, имеющими целевое назначение: например, толстыми и страшными попами, которые должны были возбуждать в детях антирелигиозные чувства. Пожилые теоретики эти были самоуверенны. Их не беспокоило, что девочки в детских садах укачивали и укладывали спать и мыли в ванночках безобразных священников, движимые слепым и неистребимым материнским инстинктом. Ведь ребенка любят не за красоту».
«Особенно свирепым кликушеством, – отметил Чуковский в книге “От двух до пяти”, – отличалась в то далекое время московская специалистка по воспитанию детей Э<сфирь> Станчинская. Выступая в печати и на разных трибунах, она победоносно доказывала, что сказки в огромном своем большинстве чрезвычайно опасны для советских детей». Ей вторила ее тезка Эсфирь Яновская: