Как Золотая Орда озолотила Русь. Мифы и правда о «татаро-монгольском иге» - стр. 10

Очень сердито, особенно если вспомнить, что прошло всего 23 года с вероломного, как ни крути, захвата и разгрома Константинополя в 1204 г. А за 3 года до этого письма немецкие рыцари-меченосцы взяли штурмом богатый русский город Юрьев (Тарту) и истребили весь его гарнизон во главе с князем Вячко. Вот как описывает их (крестоносцев) идеологию и практику Жак Ле Гофф ^>[83]: «Реальностью был христианский мир» ^>[84]. Католический, конечно. Т. е. правильный, такой как надо. «Именно применительно к нему средневековый христианин-католик определял и все остальное человечество, и свое место по отношению к другим. И прежде всего по отношению к византийцу» ^>[85]. C 1054 г. византиец считался еретиком. Однако если обвинение в расколе, отступничестве и было важнейшим, западные люди пока ещё не доходили до того, чтобы его определить – во всяком случае, назвать. Ведь вопреки теологическим распрям, в частности спору о «филиокве» (ибо византийцы отвергали двоякое исхождение Святого Духа, который, по их мнению, исходил только от Бога-Отца), и особенно вопреки институционному конфликту (ибо константинопольский патриарх отказывался признавать верховенство папы) они тоже были христианами. Только очень неправильными. «Редиски», одним словом, двоечники. На такое «разгильдяйство» восточных европейцев на Западе сначала и внимания особо строгого не обращали, и княжеская молодёжь Руси продолжала вступать в браки с «добрыми католиками» без особых проблем. И никто их не обзывал двоечниками. И католическая молодёжь без страха приезжала к нам. И ведь никто не думал, что едет в страну еретиков и «редисок». Но уже в середине XII в., во время II Крестового похода, епископ Лангрский – вдруг – громко возопил о взятии Константинополя и побуждал французского короля Людовика VII к громким и идейным заявлениям, что византийцы не являются «христианами на деле, а лишь по имени», что они показали себя виновными в ереси. Этот бредовый антагонизм был результатом отдаления, которое, начиная с IV в., постепенно превратилось в пропасть. Те и другие не понимали больше друг друга, особенно западные люди, из которых даже самые ученые не знали греческого языка^>[86].

Это непонимание переросло мало-помалу в ненависть, а потом ещё и в зависть. По отношению к грекам латиняне испытывали смесь зависти и презрения, идущего от более или менее подавляемого чувства неполноценности. Латиняне упрекали греков в том, что они манерны, трусливы, непостоянны. Но прежде всего они обвиняли их в богатстве. Это была рефлекторная реакция воинственного и бедного варвара на богатого цивилизованного человека