Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой - стр. 20

Для того чтобы решить эту загадку, обратимся еще раз к тем мертвым, белым и несчастным философам. Никто не был менее счастлив, чем Артур Шопенгауэр. Если счастье – это отсутствие страданий, как он считал, то у швейцарцев есть все основания для того, чтобы считаться счастливыми. Но если счастье – это нечто большее, если для него нужна радость, то швейцарское счастье остается загадкой, такой же глубокой и темной, как плитка шоколада «Lindt».

Так почему швейцарцы стоят выше на ступенях пирамиды счастья, чем французы или итальянцы, полные joie de vivre?[1] Черт, да ведь французы и придумали joie de vivre.

Все эти мысли носятся в моей голове, пока такси везет меня к дому моей подруги Сюзан в Женеве. Она нью-йоркская писательница и говорит о себе, что думает на английском и французском языках сразу. Ее откровенность постоянно спотыкается о швейцарскую непробиваемость. Сюзан жалуется, что швейцарцы «культурно запертые» и «скупые на информацию». Даже если эта информация жизненно необходима, вроде той, что «ваш поезд уходит прямо сейчас» или «ваша одежда горит», швейцарец ничего не скажет. Говорить об этом считается оскорбительным, поскольку подразумевает, что собеседник невежественен.

Методы напористой жительницы Нью-Йорка Сюзан не всегда срабатывают в дипломатическом корпусе Женевы – где тысячи хорошо воспитанных мужчин и женщин целыми днями говорят о мировых проблемах. Они делают это хорошо одетыми и, по возможности, после обеда. Или, если возникает крайняя необходимость, на конференциях. Европейцы обожают конференции. Соберите трех европейцев вместе, и с большой долей вероятности они устроят конференцию. Все, что для этого нужно, так это несколько тегов и много, много галлонов «Перье».

Женева была названа одним из самых лучших мест для жизни, но не для отдыха или осмотра достопримечательностей. И в этом есть доля правды. Швейцарцы считают Женеву скучной, а если швейцарец говорит о каком-то месте, что оно скучное, то это значит, что в этом месте на самом деле совсем нечего делать. Но меня это все же не останавливает. Из квартиры Сюзан открывается вид на лабиринт узких и прямых улочек города. Женева, как и большинство европейских городов, построена для людей, а не машин, и это делает ее интересной по своей природе.

Даже Сюзан не совсем уж негативна. Она находит у местных покоряющие качества – гражданскую неординарность, например. В автобусе вы легко можете увидеть подростка с ирокезом и в тяжелых сапогах, уступающего место пожилой женщине.

– В Нью-Йорке никто бы не сдвинулся с места, – воодушевленно говорит Сюзан.