Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки - стр. 41
– Мамаша! А вы что здесь делаете?
«Кто произнес это? Неужели Вася Завьялов? Как же ты, Васенька, оказался в шайке предателей? Я тебя, тифозного, выходила, дала справку, записала в умершие!»
– Попала в тюрьму, Василек. Сама не знаю, за что? Завтра ты меня расстреливать будешь!
– Да что вы, мамаша! Вы ж меня от смерти спасли!
– Если оказался здесь, значит, первый в меня будешь целиться и застрелишь. Так – то, Вася! Судьба у меня, наверное, такова. Делаешь людям добро, а они тебя в могилу запихнуть стараются.
– Правда ваша, мама! Смалодушничал я. К партизанам не дошел. По пьяни дружок в полицию сманил. Теперь сам не рад! Жизнь моя пропащая… Но тебя я выручу!
И закричал, пересиливая пьяный гогот:
– Эй, мужики, поручимся за мою мать? Не виновата она!
– Василек, – уставился на Александру Ивановну пьяный базар, – А твоя мамаша хороша!
– Ну что, братки, выручите?
– Выручим! Поручимся! Мы тебя знаем. Ты наш! А твоя мамаша из нашего кодла!
И поручились перед фашистским следователем за резидента партизанской разведки в белорусском городе Борисове. Вызволили из тюрьмы. Вышла на свободу. Мало ли на свете бывает чудес!
2. В фашистском лагере советский посол
Вышла и стала более осмотрительной. И все же душа ее всколыхнулась, когда в конце лета 1943 года к ней обратилась одна из приятельниц:
– Шурочка, тебе известно, немцы из лагеря пленных отпускают? За взятку. Мужа или сына. Я на днях своего племянника освободила.
– Что-то я раньше от тебя о племяннике не слышала. И об освобождении в первый раз слышу. Да уж ладно. Бог тебе судья. Если нужно, чтобы появился племянник, так тому и быть. А взятка-то какая?
– Известно, что немчуре нужно – сало да самогон.
– Все, что ты рассказала, интересно. Но не более. У меня за колючей проволокой никто не мается.
– Знаю. И все же есть причина обратиться к тебе. Племянник надоумил. Который раз просит: найди хорошего человека. В лагере находится военный. Он спас племянника от лагерного бандита. А ты в инфекционке работаешь. Надо помочь этому большому военному выйти на волю.
– Кто это большой военный? Может быть, ты меня под монастырь подводишь?
– Племяш сказал, что это московский ополченец – юрист, попал в плен под Вязьмой.
– А как же он оказался у нас, в Борисовском лагере с крутой характеристикой?
– Вот его сама и расспросишь.
– Задала ты мне, подруга, задачку. Подумать надо, на то и есть голова на плечах.
Ранее, когда партизаны скрывались в Шурочкиной явочной квартире, передали ей устное сообщения от начальника особого отдела партизанской бригады имени Пономаренко Заварыкина: