Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки - стр. 23
– Что скажет представитель КБ Янгеля?
Михаил Иванович Галась был также краток:
– Ракетный комплекс прошел на заводе все необходимые испытания с положительными результатами. На технической позиции введен дополнительный контроль за вводом полетного задания. При положительных проверках на технической позиции и на старте наше КБ рекомендует идти на пуск!
И снова наша бригада испытателей закрутилась в предстартовом вихре. Михальцов и я раз десять проверили соответствие приборов формулярам и полетному заданию. Комиссия по проверке ввода полетного задания на борт ракеты собралась в пристартовом сооружении. В нее вошли представители пяти организаций и плюс военные из штаба полигона. Два десятка пар глаз наблюдали, как лейтенант из стартового расчета вставлял серебряные протертые спиртом штырки в гнезда устройства для ввода полетного задания.
И снова ночь, огонь, расколовший ночную темень, баритон из динамика командной связи:
– Полет устойчивый, двигатели работают устойчиво. Есть отделение орбитальной ступени!
Через полтора часа было получено сообщение с камчатского полигона «Кура»:
– Головная часть пришла в заданный квадрат!
Наконец-то, мы победили! Еще раз надо подтвердить этот успех, а затем следующие стрельбы, но уже вокруг Земного шара!
Глава II. Как наши деды приближали победу
1. У нас на Байконуре 22 июня было днем памяти и скорби
Если наша бригада ракетостроителей находилась в июне на полигоне для испытаний новейших баллистических межконтинентальных стратегических ракет, то каждый раз, когда наступал день 22 июня, прекращала, как и весь полигон, работу и вспоминала начало второй Великой Отечественной войны. Мы выезжали с площадки для испытаний на «десятку» – так назывался тогда секретный жилой городок ракетного полигона в/ч 11284. После запуска космонавтов в/ч 11284 получило открытое название «космодром Байконур».
Для нас сдвигали столы в ресторане «Центральный». Первой рюмкой мы поминали тех, кто погиб в тот день в 1941 году во время нападения на СССР фашистской Германии. Наши руководители были участниками войны, а мы – молодые специалисты – тоже не остались от нее в стороне. Наши детские годы пришлись на военную пору.
И каждый раз за поминальным столом каждый из нас рассказывал о своих военных переживаниях. До сих пор удивляемся, как нашим матерям (отцы воевали) удалось сохранить нас в условиях голода, всеобщей паники, бомбежек, артобстрелов.
Так уж распорядилась судьба, что в нашей бригаде испытателей ракет сошлись два земляка – сталинградца. В 1941 году начальнику группы из отдела испытания ракет нашего ракетно-космического ОКБ-586 Борису Ивановичу Горину было двенадцать лет, а мне – старшему инженеру из проектного отдела на семь лет меньше.